Два года назад, когда "Большую книгу" получила Гузель Яхина, в Казани на Аксёнов-фесте разгорелась дискуссия. Говорилось, дескать, историзм русской литературы, пишем о предках, возвращаемся к корням, пытаемся понять сами себя... это всё критики и издатели обсуждали, молодые писатели кивали, старые посапывали. И тут один мужик из зала (щетинистый, с чёрной банданой на голове и серьгой в ухе) подал голос: мол, корни, это хорошо, а сейчас история уже не происходит?

Издатели повторились: историзьм, большое видится на расстоянье, пока непонятно что тут у нас происходит.. а он своё: нет, мы же в своё время живём, неужели доя нас всё остановилось? я, например, совершенно теряюсь перед сегодняшним временем, если бы про него были книги, это тоже - понять себя. А про сегодня почему-то не пишут, будто оно недостойно литературы.

Между издателей и писателей разгорелся курятник. Алиса Ганиева, красивая и неприятная женщина, несколько раз перекрикивала: "Я, я пишу только про современность! Может, вы просто не те книги читаете?" Мужика обвинили в безграмотности и непонимании литературной ситуации. Они, конечно, люди умные и профессиональные, но если предположить, что литература существует не для главреда журнала "Октябрь", а для меня и этого неформала средних лет?

Это я к чему. Может, Пит и не такой великий писатель, но он - про меня. Хотя я не дитя проходных дворов, наоборот, вполне рафинированная интеллигенция, хотя я была тем самым чуваком, которого п*здит трубой прыщавый подросток, эти бухающие, обкуренные и озлобленные - тоже я. Я живу в той стране, про которую написан "Исход", и если продолжить давнишнюю дискуссию, про современность нужно писать именно так.

Нечто подобное встречалось только в "Людях августа" Сергея Лебедева. В прошлом году она фигурировала в шорт-листах, и я за неё болела. Тоже не великая литература, но так хотелось, чтобы у нас сквозь культурное наследие и литературоцентричность пробился неприглядный сегодняшний день без всяких -измов. Но нет, там отбирают попричёсаннее, с замахом на толстовское величие. А хотелось, чтобы это могли читать мои соседи и одноклассники, те, кто учился в одном классе с чеченскими беженцами, у кого батя был в Афгане, кого мамка пьяная лупила и плакала, кто потом дрался с ментами от злобы и нечего делать.

Сумбурно излагаю, но от книги настолько мощное впечатление, уже недели две не могу структурировать. Значит, как наша жизнь - беспорядочно, отчаянно и правдиво.