4

Еще одна беспокойная книга, которая забирается тебе под кожу, мучает, тревожит, мешает спать и будит в голове массу неоформившихся странных мыслей, которые и не выразишь-то толком. А всего-то и событий - один белый среди деревни черных (да здравствует неполиткорректность!) читает детям «Большие надежды» Диккенса. А всего-то и территории - один клочок суши, омываемый океанами, зажатый между двумя противоборствующими силами. Здесь никому не холодно (климат приемлемый, экваториальный), никому не голодно (море щедро делится своими дарами, а деревья – плодами). Здесь страшно. И ужас зреет под кожей, как гнойный нарыв.

А дети слушают Диккенса. С головой погружаются в вымышленный мир. Зачем Диккенс этим бесприютным детям, которые остались за чертой мира? Разве он поможет поймать рыбу? Согреет в дождливую ночь? Спасет от ярости вооруженных людей? А дети поворачиваются спиной к матерям и протягивают руки к сироте Пипу. И вокруг этой ситуации тоже неминуемо закручивается водоворот мелких конфликтов. Такие обыденные, мелочные, бытовые дрязги и ссоры по пустякам из серии «сама придумала, сама обиделась». Но мы же помним – нарыв зреет и градус напряжения неумолимо ползет вверх.

…Давненько я не испытывала такого яростного желания отмотать пленку назад и пролистать только что прочитанные страницы. Развидеть. Отвернуться. Закрыть глаза руками. Но вот она - кульминация. И как раз тогда, когда я уже успела расслабиться и поуютнее устроиться в мягком кресле. А ведь все к этому шло. Если в первый раз чужаки заберут у тебя миску, из которой ты ешь, во второй раз сожгут дом, в котором ты живешь, нельзя не задуматься над тем, что они возьмут в третий раз. Но как же трудно смириться с бессмысленным, беспощадным насилием!..

Я намеренно ничего не пишу о мистере Уоттсе, потому что честно признаюсь – не знаю, что сказать. На мистера Уоттса мы смотрим глазами Матильды. А Матильда предвзята. Для нее он стал не просто учителем, а практически гуру, духовным наставником, проводником. А я... Я до сих пор не поняла, кого я видела - героя и спасителя или жалкого комедианта и горохового шута. Он смущал и тревожил меня, этот долговязый человек с клоунским носом, которого я никак не могла раскусить. Он так и не поддался мне, твердый орешек, местная достопримечательность острова Бугенвилль.

Здесь есть над чем подумать, остановиться и разобраться… Но сейчас я девочка на борту самолета, которая провожает взглядом остров и видит, как безбрежная синь неумолимо стирает всякое напоминание о суше. Я девочка, которая думает, что больше не вернется сюда. Никогда-никогда.