4 Малая земля — целина — возрождение...

Самое первое и самое простое, что можно сделать по прочтении этой книги — обозвать её социалистически-коммунистической агиткой с терминологией довоенных и застойновременных правдовских передовиц и стилистикой отчётных докладов генеральных секретарей на исторических пленумах (и не менее исторических съездах) и громко хлопнуть обложкой (но лучше этого не делать, ибо хлопать крышкой обложки ридера по экрану чревато как минимум потерей работоспособности, а то и разрушением устройства — а в бумаге этого романа в районной библиотеке не было).

Однако это, самое первое самое простое и буквально напрашивающееся действо, скорее всего оказалось бы поспешным и ошибочным — не напрасно чуйка тормозила меня в течение двух недель всеми своими методами, бормоча на ухо «Не спеши, подумай как следует, прочувствуй их, корейцев».

Ребята! А мы не пробовали жить в течение 35-40 лет в условиях оккупации? Причём оккупации не своей доморощенной, а когда именно чужеземец — надменный и хамски-властный — живёт на твоей земле, стоит во главе всего управления страной (да, собственно говоря, и страны такой — Корея — нет, а есть генерал-губернаторство), творит свой собственный суд и своё собственное беззаконие, заставляет тебя читать и писать, и лучше всего, если ещё и разговаривать и даже думать по-своему, по-иноземски, вывозит тебя из родной державы в свои иноземные заморские пределы, принуждает тебя сменить твоё собственное корейское имя на чужое, иноземское, заморское и противное, да ещё и молиться их чужим богам! Тридцать пять (или сорок, считая с установления протектората Японией над Кореей) годочков, начиная с «политики сабель» и заканчивая периодом ассимиляции корейцев и Кореи и полной японизации страны и народа (1905 – 1945 гг.) — длились эта несвобода и насилие. Конечно, можно найти и положительные моменты японского культурного влияния, однако всё-таки насильно мил не будешь и потому основная масса населения явно была настроена анти японски.

И потому вот лично я, неторопливо обдумав книжные события и подчитав ещё и другие источники по этому периоду корейской истории, поменял первое и скороспелое впечатление от книги. Точнее говоря, даже не поменял само впечатление — конечно, для нашего сегодняшнего времени и нашей нынешней ментальности книга иначе как с саркастической улыбкой не воспринимается (ну, если быть ещё более точным, то не сама книга, а присущая ей социалистическая и коммунистическая в худших их проявлениях риторика и стилистика), — а поменялось отношение к книге и к её проблематике, к главным и второстепенным героям и персонажам. Конечно смешно и ухмылисто теперь читать строки о мудром вожде советского народа Великом Сталине, о столь же мудром вожде корейского народа генерале Ким Ир Сене, о продажной клике предателей корейского народа Ли Сын Мане и всякую прочую, действительно напоминающую политические брошюрные агитки, пропагандистскую ерунду. Но всё-таки я бы сделал поправку-уточнение на то, что это смешно и нелепо Здесь и Сейчас. А Там и Тогда страну нужно было строить и восстанавливать, и простому корейскому крестьянину-рисоводу нужно было жить, выживать, и начинать свободно дышать и думать.

И вот ещё мысли пришли — ведь наверное не напрасно Ли Ги Ён сделал своего героя Куак Ба Ви таким могучим и смелым, а может быть даже простодушно-мудрым. И не зря он создал образ возлюбленной Куак Ба Ви Сун Ок именно таким — написав её терпеливой работящей, испытавшей унижение и позор, но всё равно гордой и красивой женщиной. Потому что в этих двух образах автор просто-напросто воплотил образ самой своей страны, самой Кореи — могучей работящей, щедрой и богатой земли и столь же работящих, мудрых, щедрых и красивых людей. Эти двое символизируют образ самой освобождённой Кореи и призывают простого корейского читателя (к которому и адресована книга) следовать примеру наших героев, идти по их Пути.

Поэтому если выдернуть книгу из историко-социальной среды, то конечно она отчасти смешна и изрядно несовременна, но если читать её, пытаясь оказаться внутри той ситуации, о которой идёт речь, если переместить себя в осень-зиму-весну-лето 1945-46 гг., то сразу отношение к роману меняется.

PS Самым сложным делом было запомнить все эти корейские трёхсложные и трёхслоговые имена-фамилии и при чтении не путать одного с другим. И тут нужно отдать должное мастерству писателя — образы корейских крестьян и корейских кулаков получились довольно выразительные и скоро уже не приходилось гадать, кто есть кто, а просто отслеживать событийный ряд и стараться предугадывать будущую событийно-сюжетную канву. Правда название деревни так и не запомнилось и потом (сейчас, во время написания рецензии по прошествии двух недель по прочтении романа) пришлось специально открывать текст романа онлайн и восстанавливать в памяти причудливый топоним — Бэлмаыр.
Кстати говоря — мой комп всячески сопротивлялся попыткам набрать имена главных героев с клавиатуры и немедля с вкрадчивым коварным шелестом переводил их кириллический вид в латиницу, потому пришлось просто скопировать имена персонажей из книги, открытой онлайн, и вставить в текст этого отзыва из буфера — вон оно чё деется-то!

Понятно, что имена Горького и Шолохова не единожды всплывали в моей русской читательской голове, а простые уточнения посредством интернета подтвердили эти впечатления подражательства и заимствования (даже первая часть романа так буквально по-шолоховски и названа «Поднятая целина»). Ну, и если продолжать сопоставление корейского писателя с российскими, то мне показалось, что драматические краски слегка сглажены и отчасти приглушены — никакого такого особенного сопротивления со стороны богатых и прояпонски настроенных землевладельцев в корейском романе нет, так, одна лишь жалкая неудавшаяся попытка поджога да ещё это вредничание с поливочной водой, вот и всё противостояние. Хотя может быть так оно и было и местные корейские кулаки и в самом деле просто смирились со всеми нововведениями...

И очень понравились иллюстрации к роману — чёткие графические чёрно-белые рисунки очень удачно легли на содержание романа и позволили читателю некорейского рода-племени воочию представить себе этих людей и мало-мальски их внешний вид.
А ещё роман богат подробностями и деталями быта простого корейского населения тех времён. И эти бытовые подробности и детали придают дополнительный вкусовой оттенок этой такой вот непростой книге.

Так что резолюция такая: прочитано с удовольствием! Спасибо тому, кто книгу предложил — это было интересно!