5 Печаль -- такая вещь, которую не стоит носить с собой.

Кто же такой для обычного читателя Герман Гессе? Декадент, мастер художественного слова или просто гений? Мне кажется, что даже этих слов мало, чтобы описать просто его творческое кредо, не говоря даже о всем его творческом потенциале и его выражении. А как считаете вы?

С первых строк автор очаровывает нас прекрасными пейзажами и различными средствами художественной выразительности, благодаря которым его произведение становится не просто слуховым, а именно визуальным, отчего и блистает столькими красками, а не «лишь двадцатью цветами палитры».

Наступило какое-то страстное и быстротечное лето. Жаркие дни, сколь ни были они долги, отгорали как пламенные флаги, за короткими душными лунными ночами следовали короткие душные ночи с дождем; стремительно, как сны, и также переполненные картинами, уносились блестящие, лихорадочные недели.

Пред читателем предстает слово-образ, слово-символ, которое в своей реальности означает абстрактное явление, которые получает некую окраску, плоть и кровь в руках Германа Гессе. Безусловно, его творчество оно существует ради самого себя, а не каких-либо социальных явлений, оно существует не в вечном движении, а как прекрасная экспрессионистская картина: психически галлюциногенная, но прекрасная.

… словно вся боль животного царства надрывно грянула из сокровенных глубин.

Немецкий писатель так и не отошел от своих принципов, так чудесно вырисованных ним в "Степном волке" , экзистенциализма, декадентства и полномерной галлюциногенной реальности во сне. Тут не должен становиться вопрос, кто из его героев реален, а кто – нет.

Отвечали звезды и луна, деревья и горы, Гете сидел здесь и Хафиз, жарко благоухал Египет, проникновенно благоухала Греция, Моцарт улыбался, Гуго Вольф играл на рояле в безумной ночи.

В общем, всему творчеству Гессе, а в особенности этому рассказу, присуща декоративность, танцы, пляски, опьянение вина и ночи, развратные вакханалии страждущих. Автор будто проводит диалог с читателем, постоянно обращаясь с монологическими вопросами, как бы это абсурдно не звучало. Мы вовлечены в эти танцы, мы смеемся и не боимся смерти в рассказах Гессе.

Порой я гляжу на каждую женщину как опытный старый развратник, а порок как маленький мальчик.

Писатель показывает нам весь дуализм мира. Смерть противостоит той полноте жизни, грубость нежности и т.д. Этим-то и достигается тот великолепный эффект постоянного противостояния, будто художник противостоит своим картинам, своей жизни и своим же идеалам.

Кто же ты – беспутный мерзавец, прошедший сквозь всю грязь мира, босяк и дрянь или малое, глупое дитя?

Гессе поднимает важный вопрос отношения творца к его творению, каким оно должно быть и сколько в нем должно быть от творца, а сколько от природы? Автор выражает некоторое негодование по поводу того, что кисть художника, как и перо писателя, неспособно в полной мере раскрыть окружающий мир. Посему мы видим простой, на первый взгляд, конфликт искусственного дубляжа с Природой в ее естественной красоте. Творец начинает конфликтовать с творением,»выдумкой» -- смертью, поднимает свое оружие против нее в виде красок или же бутылок прекрасного, но терпкого, как жизнь вина.

Все наше искусство – всего лишь замена, хлопотная, оплачиваемая в десять раз дороже замена упущенной жизни, упущенной животности, упущенной любви.

Из мира реального реальные вещи, которые заменила ирреальность, становятся просто картинками в альбоме какого-то известного художника. И вообще новелла полна упаднических настроений, страха перед жизнью и перед смертью, а вместе с тем высоким ее восхвалением.

На побережье прекрасной скалистой и горячей Италии художник обретает себя, теряя связь с миром, теряя связь с реальным. Письма, разговоры и пейзажи – все, в конечном счете, сливается в автопортрете, который не похож на человека, а похож на скалу, опоясанную лесом, будто Гессе намекает, что все мы бренны, а природа – вечна, а с другой стороны, что несмотря на все мы – часть природы, оттого наши стихи, картины и скульптуры, посвященные ей становятся столь прекрасными.

Мы переоцениваем чувственное, считая духовное лишь заменой чувственного за его отсутствием.

«Живи моментом» -- вот кредо гениального немецкого писателя. Именно поэтому он выражает в этом произведении свою надежду, на то, что он не будет увековечнен, как Шиллер с Гете, поэтому он пытается в словах описать всю красоту природу, вкус вина и просто любовь сексуальную, без чувств, кроме чувств тела. Смерти не существует, но она должна быть для того, что бы все непереходящее так и осталось непереходящим.

Печаль, -- сказал он, бросив взгляд на Клингзора – такая вещь, которую не стоит носить с собой.