0 Рецензия на книгу Патрика Модиано «Ночная трава»

Автор. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 2014 год за раскрытие внутреннего мира человека времен оккупации. Ощущается, что писатель знает и выстрадал сам то, о чем пишет. Во время Второй мировой войны его собственный отец, вынужденный скрывать свое еврейское происхождение, жил по подложным документам и занимался нелегальной торговлей.

Язык. Перевод потрясающий, даже передает франзузскую транскрипцию. Примером может служить название деревушки Фёйёз, ставшей романтическим пристанищем героев - такое непривычное для нашего слуха, но очень атмосферное.

Жанр. Это произведение больше соответствует жанру повести – по объему и по количеству героев. Но есть то, что, пожалуй, делает его романом – это … сходство с другими романами Модиано. Я поняла «Ночную траву», прочтя «Улицу Темных лавок».

В "Улице…" тоже есть героиня почти с таким же именем, как у возлюбленной главного героя (Дани), а еще загадочная девушка, связанная с преступным миром (Гэй Орлова). Так же, как в «Ночной траве», интрига прошлого полностью не раскрыта, хотя детективность ''Улицы Темных лавок'' мощнее.

Герои. Главных героев двое – рассказчик (Жан), погружающий читателей в свои воспоминания ''почти пятидесятилетней ех давности'', и его таинственная возлюбленная, у которой несколько имен: Данни, Мюрей Сампьери, Доменик Роже. Будучи студентом-историком, он знакомится с девушкой в столовой университетскогогородка.

У героини как будто нет телесной оболочки. Для французского романа ''Ночная трава» на мой взгляд слишком аскетична, несексуальна. Лишь раз в романе упомянуто о тонких руках Данни, что намекает на возможные аристократические корни.

Может, девушку должно характеризовать название романа? В русском переводе оно приобретает дополнительный наркотически-противоправный оттенок. Но дело в том, что герой настолько чист душой, что Ночная трава его не одурманивает, как не может заманить его в свои сети «шантрапа из отеля Юник». Данни начертана в пространстве ночи, когда на нее падает белый неоновый свет (с Агхамури в кафе ''66''), потом в сцене опоздания на последний поезд, затем при выключенном свете в доме в Фёйёз. Жан просто любит её - и все, не интересуясь, в каких отношениях состоит Данни со своим марокканский другом, избегая подробных распросов о ее ''грязной истории'', даже не поддержав разговор об убийстве, начатый ей самой, не зная ничего о ее прошлом. Для любящего он слишком ненавязчив, слишком несобственник. Он не думает о том, как дальше сложатся их оношения. Один лишь раз герой говорит,что в то время думал,что у них есть «дорога в будущее». Она для него не только бывшая подруга, исчезнувшая девушка, а тень баронессы Бланш, которую напоминает своей не слишком праведными поступками и довольно трагичной судьбой.

Остальные герои – почти все профессиональные преступники. Внешне они являются персонажами третьего плана для героя-рассказчика, так как им не удается втянуть его в свою деятельность и тем самым испортить ему жизнь. У каждого из есть своя черта, особенность: красная ланчия у Шастанье, туалетная вода «Pino Silvestre» у Дювельца, «характерный взгляд» у Жерара Марсиано. Не случайно в фамилиях странных знакомых Данни прослеживаются разные национальности, а Марсиано - это, пожалуй, намек на нечто внеземное. Для автора не важно, чем именно они занимаются – воровством или шпионажем.

Личности всех героев вневременны и значат больше для Жана, чем их реальное наполнение. Обычная воровка, пытающаяся сбыть в магазине украденные книги, для героя есть ''перевоплощение Жанны Дюваль''. Когда автор звонит Агхамури, то представляется Тристаном Корбьером, одним из ''проклятых поэтов", умершем в 29лет от чахотки. Еще один поэт, Нерваль, в романе появляется косвенно: герой первый раз был допрошен в доме, построенном на месте,где покончил с собой этот поэт.

Время. Их в романе как бы три. Главное – 1966 год, к которому относится основной пласт воспоминаний рассказчика. Второе – это наше время, 10-е годы когда люди пользуются мобильным телефоном и айфоном, чтобы звонить и делать фотографии. Третье - период оккупации. Отсыл к этому времени появляется в повествовании лишь однажды, перед тем, как инспектор передает постаревшему Жану папку с закрытым уголовным делом. Они проходят мимо небоскреба, построенного на месте ''Лунного света", хозяйку которого убили во время освобождения Парижа. Четвертое, пятое и так далее - это история XVIII-XIX веков, где кутят, страдают, любят, убивают, умирают исторические личности, герои книг и внутреннего мира рассказчика.

Образы. В повести два основных образа - Пса и Тюрьмы. Герой сравнивает нынешние городские здания ''чучелом собтвенного пса, которого любил, когда он был жив''. Потом пес, лежащий в холле отеля, в который попадают герои, опоздав на метро. Третий раз пес появляется в фёйёзовском доме, и Жан даже думает забрать его домой. Пес олицетворяет умиротворенность и покой – в отличие от тюрьмы, мимо которой страшится идти рассказчик вместе со своей девушкой поздней ночью. Но тюрьма, вы, неотвратима. В тюрьме сидел друг Данни Андрэ Фальве. Наконец, известие о том, что сама Данни тоже судима. Сон, в котором Жан навещает ее в тюрьме и пытается с ней поговорить через стекло, но они не слышат друг друга. Пес соединяет любящих, а тюрьма разделяет.

Пространство. Париж с мрачными ночными улицами, провинция с безмятежностью природы. Фёйёз действительно чуть прустовский, а Париж, пожалуй, сименоновский. Даже инспектор Ланглэ своим добродушием, сочувствием к паре чуть напоминает комиссара Мегрэ.

Идея. В "Улице Темных лавок" герой, выходец из состоятельной семьи, по каким-то загадочным обстоятельствам вынужден опасаться обычной проверки документов во времена оккупации Парижа. Героиня ''Ночной травы'', совершив нечто противозаконное, так же находится как бы в оккупации, прибегая к помощи сомнительных личностей, использованию поддельных документов и постоянно опасаясь как властей, так и своих сообщников. Внешние силы, не важно, какие (враг, государство, жизненные обстоятельства) способны сделать из хорошего человека не то что бы преступника - скорее, человека, нарушившего закон не по своей воле, а затем вынужденного скрываться, бояться. "Разве у нас есть право судить тех, кого любим? Мы любим их, и это не просто так. И это "не просто так" запрещает нам их судить», - эту мысль автор высказывает неоднократно на протяжении всего романа.