5

Как пелось в одной ирландской песне: "Был я умен, потому что играл на флейте и арфе в зависимости от того, где был"; вот только там вполне жизнерадостно высмеивалось, что бывает, когда отец - "оранжевый", а мать - "зеленая" (то есть протестант и католичка, соответственно), то для сэра Роджера Кейсмента ничего хорошего из этого не вышло и, по сути, все внешние, неподвластные контролю обстоятельства, преследовали его с самого рождения. Человек, всячески стремившийся обрести родину, так и не смог добиться этого в полноценном смысле, возможно, пострадал именно из-за этого в последствии, когда все его заслуги и усилия померкли перед фактом того, как он оказался скомпрометированным.

И произведение оказывается невероятно многоплановым не только за счет того, что действие происходит нелинейно, что читатель оказывается то в тюремной камере с Кейсментом, то в противопоставленной ей своей мнимой, лишь для избранных, свободой стран Африки и Южной Америки. Это - мысленная исповедь приговоренного к казни, жизнь, мелькающая перед глазами, но в то же время это и не попытка осознать, что же было сделано правильно, а что нет. Каждый сам сделает вывод о том, каким человеком мог быть Кейсмент, руководствуясь своими предубеждениями или переосмысливая их.

Все же слишком много "бы", как и всегда бывает в истории, которая, увы, сослагательного наклонения не терпит. Подорванная репутация скандальными, преступными в то время, "наклонностями", которые, в общем-то, были совершенно точно личным делом Кейсмента, не имеющими отношения ни к его деятельности, ни к тому, каким человеком он был. Но они выступили мерилом, хотя на этого никакого права не было ни у кого, одним махом перечеркнув все заслуги Кейсмента.

Ведь, дистанцируясь от них, невозможно не признать, как много тот пытался сделать что для "чужаков"-рабов, что для Ирландии, "полноценным" ирландцем по ряду причин так и не став, до такой степени, что его даже не думали ставить в известность о намечающемся Пасхальном восстании. Для истинных англичан он так и не перестал быть слишком ирландцем, для настоящих ирландцев - слишком походил на англичанина. Самоидентификация Кейсмента, произошедшая благодаря его попыткам освободить от жуткой участи, облегчить жизнь рабов в совершенно иных частях света, не стала для него катарсисом, а превратилась в ту трагедию, которую невозможно было в силу внешних обстоятельств преодолеть.

'Twas in an English prison
That they led him to his death,
"I'm dying for my country"
He said with his last breath,
They buried him in British soil
Far from his native land,
And the wild waves sing his requiem
On the lonely Banna Strand.