5

Осень - это вторая весна, когда все листья словно превращаются в цветы. Быть может, то же произойдёт и с людьми, и вы увидите, как они расцветают. Альбер Камю.

Если достучаться до небес не получается, то возможно, там уже никого и нет...
Бог так долго молчал, что, наконец, свыкся с молчанием, стал им, и когда вновь вернулся на землю, его не узнали, да и бог уже не знал что людям сказать кроме того, что он уже сказал солнцем и морем, отразившем звёзды...
В этой мучительной пьесе Камю смешались апокрифы на "Превращение" Кафки, ̶н̶а̶ ̶"̶О̶ ̶м̶ы̶ш̶а̶х̶ ̶и̶ ̶л̶ю̶д̶я̶х̶"̶ ̶С̶т̶е̶й̶н̶б̶е̶к̶а̶, на легенду о Великом инквизиторе Достоевского и на те древнегреческие трагедии, в которых мать и сын, не узнавали друг друга, и свершалось страшное - рок!
Чем отличается рок от судьбы? Судьба - это течение жизни, спокойное и не очень, в которое вовлекается душа, поступки, события... Рок - это взбыстренность судьбы, грозовая ночь судьбы, её шквальный порыв, который может взбунтоваться и обрушиться на небо и землю, против течения, против всего, как возмездие небу ли, жизни ли, за то, что боялись, стыдились быть собой.

Притча Камю, проста и безумна как мир. Блудный сын, со своей женой Марией, возвращается домой после долгих лет скитаний. К этому времени многое в доме изменилось : умер отец, мать ( быть может, тоже носящая имя Мария) состарилась, устала, очерствела душой и судьбой, сестра Марта ( три М) подросла и ожесточилась от тяжёлой жизни, и давно уже видит в снах райское море, солнце и пляж... Они давно уже забыли о сыне и брате, и не узнали его при встрече, да и он сам решил сразу не открывать кто он. ибо они встретили его не так, как он ожидал.
И разве он мог знать, что его мать и сестра уже давно принимают постояльцев у себя и убивают их, желая попасть туда, где солнце и море, где нет игры, нет масок?
Разве он мог знать, что рассказывая сестре, не знающей ни мужских поцелуев, ни объятий матери и брата, о пляже и синей ласке моря, о солнце, тепло целующего бледные запястья, плечи, грудь... он сам её искушает, засомневавшуюся, словно бы что-то почувствовавшую, вкладывая в её руку оружие против себя же ?
Роль древнегреческого хора в пьесе играют - молчание и немота сердец, которые хотят что-то сказать друг другу, но не могут, бояться, и физическим воплощением этого хора стал молчаливый слуга, который столько раз мог предотвратить трагедию. Старый слуга, словно неприкаянный призрак умершего отца - печальный призрак бога.

Осенний, слепой, спотыкающийся ветер, натыкающийся на предметы, людей, растерянно и грустно ощупывающий их перепуганные лица..
Кафкианский мир пьесы похож на чистилище, где люди, звёзды, деревья, обречены темно несясь навстречу друг другу, покато жить тем, что они не сказали друг другу при жизни.
Марта ( сестра) - главный бунтарь пьесы, в которой есть что-то демоническое, что не может смириться с пошлой и бледной попыткой весны, которой довольствуются люди в своём краю. "Они заслужили такой весны!".
Да, и такой весны они заслужили, и таких богов, как в этом безумной мире, и самого этого мира, в котором никто не хочет быть собой, ни бог, ни человек, ни искусство... В этом безумном мире, в мире пьесы, осень похожа на весну, а весна на осень, боги становятся людьми, и их убивают люди, люди становятся богами, и сходят с ума, искусство... оно желает и того и другого, и никто, никто не хочет тихо прошептать самое главное слово тому, кого любит ( как не прошептали его сыну, и он покинул дом..), прошептать хоть сердцем, хоть слепыми касаниями пальцев, сердца, губ...
Только бы успеть сказать самое главное, докричаться сквозь молчаливое равнодушие неба и земли ( обнимающее души и судьбы, когда молчат сердца и уста), в которых ночь и день - как Ин и Ян, замерли стигматами луны - ночью, и затмения - днём. Трагедия, недоразумение мира в том, что мы не знаем, не узнаём в мире своих братьев, сестёр... убивая их в войнах, предавая их в жизни; мы проходим мимо своей любви, вечности, не узнавая их в прохожих, ближних и дальних, в творениях искусства, расцветшей веточке яблони весной..

Где-то в дневниках Камю есть слова о том, что жить не трудно, а невозможно. Вот такие кричащие пьесы, словно бы заламывающие к небу бледные руки последних страниц, побуждают нас к бунту против этой невозможности, недоразумения ( подходящая надпись над входом в наш печальный мир, в противоположность надписи из Данте при входе в Ад - "Оставь надежду, всяк сюда входящий")
В конце пьесы, Мария, жена Яна ( отсылка к Яну Гусу и его сожжению, к печальному "O sancta simplicitas"- святая простота-, адресованному Яном Гусом кроткой старушке, поднёсшей к кострищу вязанку хвороста) приходит в дом к семье мужа, которого так непоправимо и страшно уже нет на земле.
Происходит мучительный разговор уже не между Инквизитором и Христом, но между двумя женщинами, словно между душой и жизнью - вечной невестой Христа. Словно бы умер мир, человечество и даже Бог, - мир доигрался в богов и людей,- и все они погибли, ибо не желали быть собой, и вот среди этой трагической и мировой тишины, среди грустно сеющегося звёздного пепла, происходит последний, мучительный разговор двух женщин...
Если бы мы смотрели пьесу в театре, то одна из женщин, упав на колени, обратилась бы к зрительному залу - протянув к нему руки , - к нам, к тебе, читатель, словно бы в мире пьесы, уже не к кому было обратиться, некому было пожалеть несчастную, сказать ей тёплое и тихое слово...
Мы отвечаем, что-то шепчем сквозь слёзы, но нас уже никто не слышит. Бледный занавес страниц - сомкнулся. Мир пьесы - погас. Мы остались наедине с миром, его молчанием и жаркой, густой волной тишины подступившей к горлу.
А где-то за окном, за окнами страниц, голубые волны воздуха и света набегают на солнечный берег дня и зацветает нежным цветом ̶а̶б̶р̶и̶к̶о̶с̶ яблоня, словно бы снег, по привычке, падал на грустную землю, и устыдился себя, поразился красоте земли, и замер, невесомо замер бледной пеной цветов на кончиках ветвей, словно на кончиках пальцев протянутых к небу, из которых брызнул тихий, благостный свет...