0.5 Садо-мазо по-поляковски

Юрий Поляков по сути единственный нынешний российский писатель. Когда-то, в 80-90 гг, на волне литературного бунта, он получил известность. Больше в 80-е, ибо в 90-е народу было в основном не до Полякова. Кто сумки таскал, кто ханку глотал, а если что-то читали, то всяких анжелик. Время идет, но оно не властно над истинными ценностями, ибо Поляков все тот же. Все те же подковыристые фразы и эротические романы. Не изменился и способ общения Полякова с аудиторией, это по- прежнему бумажные носители. Даже свой "литературный дневник", который по словам автора ведется уже 10 лет, Поляков обещает опубликовать после своей смерти. Что ж, будем ждать. Если верить "Перелетной элите", которая представляет из себя сборник статей, интервью с Поляковым (плюс пьеса "Чемоданчик"), то Поляков - дико публичная фигура, известная абсолютно всем. Задавшись вопросом "кто кроме меня еще читает Полякова", я обратился к статистике. Триллеры советских времен "ЧП районного масштаба" и "Сто дней до приказа" имеют примерно по 100 читателей. "Апофигей", который абсолютно все журналисты, бравшие интервью, называют самым популярным произведением у Полякова (зная, как он это любит, почему бы и не польстить) - 165 читателей. "Парижская любовь Кости Гуманкова", чей суммарный тираж по словам автора переплюнул всех русских букеров вместе взятых, - 176 читателей. "Козленок в молоке", благодаря усиленной рекламе с моей стороны, - 374. Наконец, новый роман Полякова "Любовь в эпоху перемен", который якобы переиздавали из-за читательского ажиотажа - целых 73. В общем и целом можно подытожить, что Полякова кроме меня и нескольких подобных ретроградов, упершихся рогами в перестроечное время, никто не читает. Есть еще "Литературная газета", которую я покупаю с периодичностью в несколько лет исключительно потому, что главредом является Юрий Михайлович. Покупать-то покупаю, но читать это невозможно. В итоге фраза автора "писатель не тот, кто пишет, а тот, кого читают" приобретает практически трагическое звучание.

Вот, вроде бы, новая книга, пусть и собранная из интервью, и читать вроде бы интересно, ибо Поляков неинтересно не пишет, но чего-то как-то не хватает. Если статьи, из которых состоит книга, подходят Полякову, то Поляков им совсем не подходит. В нынешнее время сложно выделиться из общей массы, особенно когда ты отягощен шестью десятками лет и дело не в самом возрасте, а в умении оценивать собственные возможности. Если выбранный автором путь российского патриотизма вполне достоин уважения, то с самим образом бунтующего во все времена Полякова сие не очень вяжется. Понятно, что и положение в обществе таково, и работа во славу царя и отечества обязывает, но от Полякова ждешь чего-то иного. Он правильно рассудил - подобное сейчас необычно, но речи автора однообразны, особенно этому способствует вторая часть книги, состоящая из интервью, где долго и нудно повторяется одно и то же. Что касается содержания, то в основном оно сводится к тому, что когда-то в 90-е годы Полякову не достался кусок великодержавного пирога. Все, что говорится им далее только обосновывает это утверждение. Зависть если где-то и способствует прогрессу, то здесь явно не тот случай. Юрию Михайловичу следовало бы время на перелеты в Лондон использовать с большей пользой. Например, перечитать своего любимого Томаса Гарди. И вовсе не обязательно всю дорогу коситься в сторону прохода к бизнес-классу. Скромность украшает мужчину. А особенно она ценна тогда, когда спрятана где-то в тайниках души и зовется самомнением.

Некоторые фразы, произносимые Поляковым, уже встречались в его предыдущих произведениях, но грех самого себя не процитировать. С собственным умным изречением следует обращаться бережно, как с единственным мужским естеством, ибо другого уже не будет (почти по-поляковски, в цитатник). А может ли эротоман вообще быть патриотом? По Полякову любовь к России - это моногамия. Единственный верный способ проявить себя на патриотической стезе - это погибнуть где-то во славу свободы народа. Причем, это никогда не поздно. Сравнивать же себя с нынешними русскими букерами довольно нелепо, но автору они, судя по всему, не дают покоя, хотя он и определяет всякие премии как суп для бомжей. Здесь он совершенно прав. Вообще, узкая поляковская форточка, через которую совсем не дует на огромные неплодородные болотные почвы современной российской прозы, очень удобна и льстит всем, кто имеет достаточно самомнения, чтобы втихаря считать себя великим писателем. Поляков по-прежнему отрицает всех и вся, кроме голых женщин, естественно, чего ему можно в дальнейшем и пожелать. Да побольше художественной литературы. И писать, и читать. Вся эта возня, она не стоит этой возни.