4.5

Есть настолько пронзительные жизненные истории, что они прекрасны и в своей печали и в своей радости. П. Конрой рассказал нам одну из таких – историю четырех друзей детства, историю пятерых братьев, историю любви, историю предательства, историю отношений родителей и взрослеющих детей, историю милосердия, историю поисков истины о самом себе... У этой книги на редкость замечательная композиция – одновременно и разнообразная и цельная. Чтение похоже на увлекательную сборку огромного пазла, в котором у каждого сюжета есть точно определенные место и смысл, не осознав которые ты просто не поймешь, про что все это вообще. Литературная полифония всегда привлекательна, а если она ещё и нестандартна, аллюзивна и даже биографична, то чтение превращается в чистое удовольствие от складывающегося внутреннего пейзажа, в котором есть все: изображение частной жизни сквозь призму истории, ностальгия по Старому Югу, культ дружбы и семейственности, мотивы рыцарства и фатальности, идеализация вечных ценностей.

Читая роман, интересно наблюдать, как поначалу разрозненные голоса, каждый как можно громче выкрикивающий что-то свое, складываются в общий гимн жизни, любви и фамилистичности. Постепенно из маленьких личных «правд» «простых парней из Чарлстона» складывается общая объемная панорама ментальности нескольких семей американского Юга второй половины двадцатого века, сделавшая героев именно такими, а не другими. Это почти современность (поэтому иллюстрация на обложке выглядит более чем странно), в чем-то похожая на нашу, а в чем-то абсолютно другая, но книга отлично решает проблему исторической синхронизации: холокост, послевоенные времена, студенческие волнения, война во Вьетнаме предстают здесь как бы с другой стороны, из «другого нутра», но переживания, сомнения, юношеские метания, поиски идентичности – общечеловеческие, а потому способны отозваться сходными и иногда довольно сильными эмоциями (смерть Люси, ложь Кэйперса, затерянность в океане, предательство отца Джордана, история Люси и Джуда, история Руфи, спасение черепашек, сцена с дельфинами, болезненные выходки Джона Хардина…).

Над южанами в Америке принято подшучивать, считая их «особыми» американцами – слегка неотесанными, наивными, необучаемыми и недоверчивыми, по старинке верными лишь семье, своему коммьюнити и собственным чувствам, – но здесь все всерьез, даже юмор. Этот роман пропитан Югом – его музыкой, запахами его еды, пляжными танцами, рыбалкой, ветрами, приливами и отливами. Он очень колоритный, яркий, натуралистичный. В нем каждый персонаж живой и самобытный, а сюжеты по-своему незабываемы (хотя некоторые вполне интертекстуальны и адресуют нас к Э. Хэмингуэю, М. Митчелл, А. Тэйту, С. Янгу).

Читая, я думала, а точно ли в жизни все настолько сильно переплетено, и родительская печать ложится на детскую жизнь и даже определяет ее? Точно ли мы и есть те самые обстоятельства, которые нам достались и над которыми мы часто не властны? Точно ли у нас есть шансы переломить судьбу, какой бы они не была, чтобы все-таки стать собой? Когда книга задает тебе вопросы, заставляет думать и вспоминать, лучшего нечего и желать.