3

Когда-то книги о евреях и холокосте были одним из моих любимых жанров, не могу сказать почему, наверно я тогда только-только открывала для себя более-менее серьезную не классическую литературу, которой на филфаке уделяли не так много времени. Информацию я собрала и как-то подостыла, переключилась на лауретов Пулитцера. Но вот на глаза попался отзыв, в котором говорилось что "Чужекровка" — одна из лучших книг 2016 года по версии New York Times, да еще и про Освенцим (тут во мне заиграла ностальния по временам, когда я сама выбирала, что буду читать, а не просто лихорадочно пыталась поспеть за учебным планом), да еще и про опыты зловещего доктора. Как тут было устоять.

Первую треть я проглотила на одном дыхании, и вот тут начались вопросы. Появилось ощущение, что меня обманули.
1) ни слова о том, на каком языке общались дети в Зверинце, учитывая, что там были и поляки, и русские, и чехи. Вообще ни слова о языковых барьерах. Можно предположить, что все дети в совершенстве знали идиш или немецкий, но это уже напоминает магический реализм, а о таком нужно предупреждать заранее.
2) то и дело встречающийся прием "Они посмотрели друг на друга и всё поняли". Опять обман. Автор, ты не мог бы быть менее загадочным? Что поняли? Почему я не понимаю то, что поняли они? Нет, естественно, у близнецов своя особая связь, но так можно было всю книгу построить, описывать только взгляды без слов и надеяться, что читатель не почувствует себя идиотом.
3) личность доктора тут настолько отодвинута на задний план, что вообще удивительно, что о нем изредка, но вспомнинают. Вот доктор делает вид, что добрый, в следующей главе он нервничает, еще через главу ругает заключенных. Что творится у него в голове, мы не знаем и никогда не узнаем, потому что главный в истории не он, потому что история наша про девочек и ведется от лица девочек, которые не могут залезть в чужую голову, только в головы друг друга.
4) вина ли переводчика (сомневаюсь) в том, что книга написана настолько рассеянно, что местами кажется, будто из нее выпали целые предложения. Вот героиня сидит на кресле, а в следующем предложении она уже гладит по голове девочку, стоявшую до этого в другом конце комнаты (будто про ниндзя читаешь). Всё в порядке, фантазия работает.
Можно еще много удивляться тому, почему в переполненном зале никто не заметил исчезновения Перль, почему 12-летняя девочка верит в бессмертие, спойлер, спйлер, спойлер. Но нужно ли?

Все же любимые книги те, в которых я понимаю реакции, эмоции и мотивы персонажей. Но их почему-то до обидного мало, даже если я очень стараюсь.