4.5

Когда я начинала читать "Горькие лимоны!", я была очень удивлена - солнце, юмор, добро и позитив?! И Ларри Даррел?! Нет, вы не подумайте плохого. Я уверена, что "старший брательник" (как классифицировали его в одном букинистическом магазине в Питере) - один из лучших прозаиков двадцатого века. Но первая треть книги была настолько близка по духу к трилогии Джеральда о Корфу, что я начала думать, что дело здесь в Греции, что это она столь сильна, что может навязывать свое мироощущение столь разным людям, даром, что братьям. Ох, какое же "отдохновение души" была эта часть книги! Фирменный лоренсовский слог ("приятный человек, круглый и гладкий, с роскошными ямочками в уголках улыбки — будто дорогие запонки на свежевыстиранной сорочке") и сочный колорит деревенского Кипра. Одна сцена с торгами по поводу приобретения дома чего стоит!

Но все это было обманчиво. Потому что книга не о солнце, а о тучах, которые это солнце застилают. Даррел прибыл на Кипр в 1953 и прожил там три года. В это время Кипр раздирали множество противоречий и конфликтов, главным из которых было желание киприотов освободиться от владычества Британской Империи и присоединиться к Греции. А что бывает в таких ситуациях? Терроризм, агрессия, подозрительность, смерть. Где здесь место доброму юмору и дружеским попойкам? Его нет. Хотя вот именно солнце и море никуда не делись. Остались на месте и прекрасные древние руины, и поля цветущих цикламенов, и "империя ни шатко ни валко трусит себе по проселочной дороге, обсаженной кустами боярышника в цвету…", оставляя после себя кровь и убийства. Даррел некоторое время во время конфликта работал пресс-атташе посольства Британии, поэтому знал о происходящем не понаслышке и пишет обо всем очень подробно. Такое детальное изложение политических проблем может утомить (и, честно говоря, утомляет), но не смотря ни на что, главный герой в этой книге - человек. И тот, который бросает бомбу в церковь, и тот, который отвечает на это репрессиями и пытками, и тот, который собирает вещи и уезжает с острова куда подальше (как Даррел в конце и поступает). В итоге мне кажется, что больше всего в "Горьких лимонах" горечи и душевной боли простых людей, которые были бы рады жить в мире, да не могут. Это очень больно, об этом тяжело читать, хотя гораздо больнее от того, что это не выдумка, а реальность, которая была и, к сожалению, имеет свойство повторяться.

Несколько слов хочу сказа о точке зрения автора. Мое уважение к Лоренсу Даррелу началось с первой же прочитанной книги, ибо такой интеллект нельзя не уважать. Даже если вдруг человек такой окажется сволочью, но перед такими мозгами шляпу надо снимать все равно. Но "Горькие лимоны" меня убедили в том, что у этого писателя было то, что, судя по моему опыту, должно цениться вообще на вес золота - возможность и желание смотреть на ситуацию с обоих сторон. Да, Даррел - британец и подданный империи (хоть он всегда хотел быть космополитом), и в корне его мнение - это мнение человека, чья страна владела половиной мира и никак не может избавиться от стереотипов прошлого, усердно пытаясь подмять под себя тех, кто хочет другой жизни. Не смотря на то, что Даррел критикует "колониальное" мышление, он поет дифирамбы английскому генералу, который чуть не утопил Кипр в крови по стратегии "глаз за глаз". Даррел считает киприотов, как нацию, недостаточно сообразительными, чтобы действовать самостоятельно. Но! И это очень важное "но". Он всегда прокручивает ситуацию так, чтобы понять, что думают по этому поводу обе стороны. Он задумывается о том, что же именно заставило вчерашнего школьника стать террористом. Я полагаю, что это бесценно. И только такие люди смогут хоть что-то сделать, чтобы положить конец конфликту. И так больно, больно, больно, что мало кто на это способен.

Не могу не закончить свою рецензию стихотворением Лоренса Даррела, помещенным на последней странице книги.

Дальше...

Этот остров горьких лимонов —
Лихорадка лунного света
На темных округлых плодах,
И сухая трава всегда
Тревожит шуршаньем память —
Годы словно текут вспять,
О прошлом лучше не вспоминать.
Страсть и ночь, и сама красота…
Пусть наяды хранят свое горе,
А кудрявое древнее море
Пусть лелеет Эллады грезы
И штили как непролитые слезы,
И штили как непролитые слезы.

9 / 10