4.5

Никогда не испытывала влечения к поэтам Серебряного века (в отличие от их предшественников). Понимала, что это необъятный пласт, где, наверняка, можно найти что-то по душе, но зарыться глубоко не получалось. Десяток стихотворений, и становилось ясно, что мне неинтересно. Неинтересно вникать в хитроумные метафоры. Неинтересно перечитывать одно и то же снова и снова, чтобы уловить смысл. Неинтересно наблюдать их акме-футуро-имажинистские эксперименты. Они всегда казались мне слишком утомительными. Тем не менее, я пыталась... с Есениным, Маяковским, Блоком, Ахматовой, Цветаевой… Как-то даже прикупила томик Хлебникова. (Повзрослела. Одумалась). Красивый такой. Сиреневенький. Ну, чтобы вот как прочитать все и выучить наизусть, и сразу поумнеть, и окультуриться… Полистала. Почитала. Поняла, что, видимо, еще не время. Почему-то с поэзией так происходит у многих. Оттого ли, что у поэтов-серебряников зачастую за одной короткой фразой стоят километры смысла, и потому, чтобы любить и понимать эту поэзию, недостаточно просто чувствовать, надо знать, ориентироваться в реалиях, уметь с ходу проводить параллели и прекрасно анализировать? Иначе, что даст простое чтение рифмованных (или не очень) строк? Кроме того, чтобы все сложилось, ритм, мелодика, темы и, разумеется, лексические предпочтения, должны быть созвучны твоему внутреннему настрою. Так у меня сложилось с Сашей Чёрным, который предстал невероятно простым и понятным, и многое будто писал с моего окружения - сослуживцев, знакомых, приятелей, да что там, с меня.

Александр Михайлович Гликберг (как звали поэта по паспорту) был человеком непростой судьбы, но он не сокрушался, а шел вперед и невзгоды, закаляя его, обратились благом, выковав едкого острослова, который нещадно сметал всё потоком своей сатиры. Известность он получил еще при жизни, но “отсвечивать” не любил, не искал дружбы людей знаменитых, хотя был ко многим вхож. Он просто жил сам по себе, наблюдал, подмечал и дерзко стебал всех и вся. Такой обычны парень, который и сегодня свой в доску. Как сказал Венедикт Ерофеев: "здесь приятельское отношение, вместо дистанционного пиетета и обожания. Вместо влюбленности - закадычность. И "близость и полное совпадение взглядов", как пишут в коммюнике". Чёрного знают, любят, цитируют, перекладывают на музыку.

Если говорить о секрете успеха - я вижу его в неизменной простоте и искренности. Говорил, так говорил! От души, понятными словами. Рубил правду-матку дерзко и громко. Так тонко и до колик смешно подмечал все несуразности людской природы и людских слабостей. При этом как-то без злобы и не обидно. Поэтому сто лет спустя мы все еще смеемся, узнавая себя.

В первый том его работ вошли стихотворения, написанные с 1905 по 1914 годы. Это, прежде всего, два больших сборника со всеми дополнениями - “Сатиры”, “Сатиры и лирика”; стихотворения, не включавшиеся в книги ранее и небольшая поэма “Ной”. Сборники, в свою очередь, разбиты на циклы, каждый из которых что-то добавляет в общую тему, раскрывая ее с новой стороны. “Сатиры”, например, объединены идеей опостылевшего быта и жизненного тупика. Здесь в мельчайших деталях предстает повседневность и существование в этой повседневности простого обывателя. Именно он полюбился мне больше всего. Меткий. Искрометный. До слез смешной. “Сатиры и лирика” же задумывались, как противопоставление, как вечная борьба, где человек всегда непрерывно решает, на темной он стороне или на светлой. (Что поделаешь? Жизнь - боль, поэтому хорошо иметь чувство юмора в качестве анальгетика). И здесь нет готовых решений. Саша Чёрный, конечно, вроде показывает, что, по его мнению, хорошо, а что плохо, но тут же уравновешивает сказанное, бросая на другую чашу что-нибудь противоположное и еденькое.

Это было удивительное чтение. Саше Черному подвластно все: любой размер, любая стилистика, любая тема. Он удивительно легко сравнивает женщину как с леди Годивой, так и с грузным баркасом, при этом в обоих случаях все звучит гармонично и контекст остается сатирическим. Его стихи невозможно пересказать, но в каждом ты будто проживаешь маленькую историю со своей завязкой, развитием и финалом. Наверное их можно охарактеризовать поговоркой - что вижу, то пою. Но как же чертовски талантливы эти песни! Как невероятно прекрасны! Как просты, но емки и глубоки! Как непреходяще то, что в них воспето!

Жаль, что он ушел так рано, ведь мог совершить еще немало, но тем ценнее нам то, что он оставил. Хочется завершить словами Александра Куприна: “Умирает только тело человека, подобно тому как умирают листья на дереве. Человеческий же дух не умирает никогда. Потому-то и твой Саша Чёрный жив и переживет всех нас, и наших внуков, и правнуков и будет жить еще много сотен лет, ибо сделанное им сделано навеки и обвеяно чистым юмором, который – лучшая гарантия для бессмертия”.