5 Заглянув за кулисы картины, никогда уже не уснешь. ©

Я очень благодарна Долгой прогулке, так как иначе я, не любитель воспоминаний одних Великих о других Великих, вряд ли бы взялась за "Записки Планшетной крысы", даже при всей моей любви к автору книги. А закулисье, настоящее закулисье, оказалось безумно интересным! Тысячи книг написаны о лучших актерах и режиссерах, но Кочергин вспоминает всех, кто оставил след в его сердце и судьбе, или даже просто позабавил его, без какого-либо снобизма, который мы все зачастую прощаем всевозможным Юпитерам. Инженеры, костюмерши, машинисты, администраторы. Автор воздает должное всем, с нежностью, теплотой и юмором отзываясь о тех, кого мы - зрители - зачастую не то что не видим, не подозреваем о них!
Первое, что хочется сделать в процессе чтения - срочно бежать в театральную кассу и покупать абонемент во все театры. А еще лучше - изобрести машину времени и посмотреть их "Клопа", во всех этих нечеловеческих декорациях, с неземным освещением, или своими глазами увидеть игру человека-оборотня Лебедева в "Истории лошади" (кстати, я выяснила, что съемки спектакля были, теперь думаю, что надо бы поискать). Или вообще заглянуть в ту альтернативную вселенную, где случился медвежий театр. Или даже фильм "Мертвые души" в режиссуре Товстоногова. О, как прекрасны те сцены, которые должны были войти в него!
Вообще, подобные книги всегда похожи на лоскутные одеяла, иногда совершенно нелепые, иногда – как в данном случае – искусно выполненные и уютные. Этот лоскуток богатого пурпурного цвета – чудом уцелевшая графиня в седьмом ряду; цыпляче-желтый – воспоминания о курятнике в квартире на Васильевском; землисто-коричневый – полукруг деревьев на сцене, отразившийся потом в жизни…
Лично меня больше всего тронула история Хасана Мусина, потрясающего клоуна, которому категорически не везло с жильем. Но трагедия этого великого человека оказалась совершенно в ином, в заводном реквизите, шутнице-Судьбе и исключительной совестливости. А Кочергин прекрасно передал недоумение актера – пробегая глазами строчки, так и видишь его растерянную фигуру за столом президиума: единственный человек с несчастным лицом посреди зала хохочущих клоунов.
Конечно, автор предал бы себя, если бы не коснулся гения Товстоногова, и последняя, разбитая на множество кусочков, словно зеркало, выпавшее из рук капризной красавицы, глава как развязка спектакля - одновременно торжественная и безумно тоскливая, апофеоз, дань памяти, почтительный поклон и дружеский тычок локтем. Как будто и читателю позволили увидеть живого маэстро, с его слабостями, чаяниями, неизменной сигаретой, и все равно вызывающего искреннее восхищение.
В финале своей рецензии я хочу сказать огромное спасибо Эдуарду Степановичу Кочергину за возможность посмотреть на театральную жизнь его глазами. Ведь ничто не может быть прекраснее, чем взгляд влюбленного на предмет его страсти. А Театр, его работники, закулисная жизнь - все это и есть любовь автора. И я смогла проникнуться этой любовью, а это самое важное для книги, а тем более, для книги воспоминаний.