4 Снегом белым замело всё, что было и прошло…

"Снегом белым замело всё, что было и прошло…"

Правда?...
Обычно в фантастических историях рассказывается о будущем, о том, что могло бы быть. Но в этой книге Быков предложил нам оригинальную версию прошлого, сделав довольно удачную попытку объяснить его причины. Потому что ужасные события, которые до сих пор вызывают ожесточённые споры в обществе, наверное, нельзя назвать прошлым…
Герой романа, немного свихнувшийся на идее сверхчеловека, преодолевшего в себе всё человеческое, живущего «…темным и необоримым инстинктом выживания, целесообразности и равновесия», решил, что единственно доступным величием для человека может быть только величие зверства. Именно в том, что "сверхстрану должны строить сверхчеловеки", он находит оправдание сталинским репрессиям. Поскольку душой и мыслью обладают только люди, то мыслящий человек – всего лишь щепка в людской биомассе без души и совести, стремящейся лишь к одному – выжить любой ценой во имя светлого будущего популяции. И только человеку нужно оправдание зла:

«Зло обычно делается из лености или корысти, со множеством самооправданий».

Став на гибельный путь оправдания бездушия и жестокости естественного закона целесообразности, обожествляя дикую природную мощь, возводя боль до философского уровня, человек погибает, поглощаемый «равнодушием и жадной, ползучей волей» природы:

«Природа не знает нравственного закона, но знает глухой и слепой инстинкт жизни: он прекрасен в траве, в плюще, заплетающем развалины, прекрасен даже тогда, когда природа жадно и быстро уничтожает дело рук человека. Но общество людей, руководимых только этим инстинктом, невыносимо для живой души».

При этом выживают далеко не лучшие в классическом понимании особи: добрые, мудрые, честные. Выживают не только крепкие физически, но сильные в своей хитрости, изворотливости и подлости: больше равнодушия, жестокости – больше шансов выжить. А ещё выживают «овощи»: не знающие и ничего не желающие знать о действительности, ничего не разрушающие, но и ничего не созидающие. Эдакие секты глухонемых и садомазохистов символизируют результат естественного отбора в человеческом обществе. Кстати, последняя секта действительно существует и, как признался сам автор в одном из интервью, он оттуда еле ноги унёс.
Читая книгу мне не удалось провалиться в прошлое, я почему-то всё время думала о настоящем, в котором меня не отпускает ощущение дежавю:

«Он любил дачу не за это, а за то же, что и все книжные дети его времени: тут было искаженное, отдаленное напоминание об усадьбе, свидание с той книжной Родиной, которая для всякого думающего человека давно уже свелась к пейзажу, потому что все остальные столкновения с ней были слишком скучны или страшны».