3

Замаялся преподобный отец Лаврентий с жителями усадьбы князя Серпуховского. Как пришел с самого утра, так и не сесть, ни пот вытереть: всё приходилось слушать исповеди и покаяния грешноватых. А случай самый подходящий: только-только из столицы вернулся с позором опростоволосившийся там князь Серпуховской с царским адъютантом под ручку.

Княгиня Дарья Дмитриевна:

«А я-то чаво? Я виновата! Виновата в том, что столько лет терплю этого кровожадного турка, глупого мавра, противного пингвинуса! Могла бы блистать в высшем обществе, за меня каждая вторая собака в околотке замуж хотела, ан нет, я за этого упыря рогатого вышла замуж, загубила свою судьбинушку! Все эти мужчины козлы и негодяи, а я виновна только в том, что слаба на передок к их злодействам окаянным!»

Нинфа Наташка:

«А я-то чаво? Каюсь только в том, что пела невпопад про грибы на Парнасе, в баню поверталась невовремя да пряник медовый отведала без спроса. Так ведь оно как — откель же мне знать, что за чертовщина растёт на этих ваших Парнасах? В баню меня токмо комары загнали, оно ж с голой гузкой супротив них показываться нельзя. А пряник на то и пряник, чтобы всем нравиться, искусил меня всю полностью, грешна!»

Валерьян Завалишин:

«А я-то чаво? Повинен лишь в черствости души и холодности моей натуры. Бывает, что по десять дней кряду скачу к той или иной даме, загоняя коней в кровавую пену, чтобы только сказать мамзелям, как они мне безразличны. Виноват перед конями — это да».

Никитка:

«А я-то чаво? Виновен в дьявольской искусности моего таланта! Так вжился в роль, что трава не расти. Между прочим, если бы меня не высекли, то я бы вообще на исповедь не пошёл. Мы ведь люди лесные, нам исповедаться ни к чему. Вакх — мой господь-бог, перед ним и отвечу!»

Решето:

«А я-то чаво? Я больше всех виновен. Перед князем провинился дважды: ни птиц не сумел в саду уговорить не летать, ни трость вовремя не подал, чтобы прекратить на корню всю эту катавасию. Плохой, глупый Решето, одно слово — шут, а не человек».

Князь Иван Ильич:

«А я-то чаво? Я вообще не понимаю, что случилось, почему я должен сюда приходить и исповедоваться. Но княгиня сказала, что я виноват, значит, виноват в чём-то. Честное слово, перед всеми я опростался, а сам не знаю, из-за чего. Точно ягода-бзника виновата, не надо было её есть… *из-за занавески исповедальни появляется острие зонтика с монограммой княгини и пребольно впивается князю в срамные места* Ах! Виновен! Виновен в том, что уснул перед царицей! Виновен в том, что ослеплёнши багровой пеленой обидел Завалишина и напраслину на супругу возвёл! Виновен в том, что перечитал золотой книги и возжелал Того-Что-Нельзя-Возжелать. Во всём виновен! Каюсь! Каюсь!»

Так до ночи жаловались отцу Лаврентию жители усадьбы князя Серпуховского и не могли наговориться. И только комары, узревшие столько нагих афедронов и чресл, благодатных для кровокусания, много чего подумали, но никому не сказали, потому что комары были очень воспитанные.