5 Успела ли Элен Барнс родить от Джен Эйр

Так уж получилось, что открыв впервые эту книгу, я не имел ни малейшего представления о творчестве Джулиана Барнса и вообще, не знал - кто это такой. Слышал, конечно, невольно, что за "Предчувствие конца" автор получил "Букера" (это и повлияло на выбор произведения для чтения), что Барнс пользуется популярностью далеко за пределами родины, видел хвалебные рецензии в его честь, хотя и не читал их. Никогда не стоит чужим мнением портить собственное чистое восприятие. Какая-то первоначальная изолированность, хотя и не застрахована от заблуждений, формирует свои независимые взгляды.

Первое, на что сразу же обращаешь внимание - автор по-настоящему любит время, манипулирует его потоками, вероятностями, с удовольствием прогнозирует события. Главный герой - историк очень органично слился с голосом автора и из самого Барнса вышел бы очень убедительный специалист в этой области. Это свойство автора должно особенно будоражить английский менталитет, чья размеренность и даже чопорность, как всегда мне виделось, связана именно с живой непоседливостью. Это другая ее форма, крайность, если хотите. При всем при этом Барнс не превратился в вялотекущий образ ленивого наблюдателя, который старчески сетует на нынешнее и ссылается на более зеленую траву в прошлом. Его взгляд на поток событий зрелый, неспешный, философский. В этой части высказывания Барнса достойны той самой вечности, что может предложить мировая литература, а оригинальные выражения, крылатые фразы, юмор и общая целостность текста делают "Предчувствие конца" практически идеальным. Текст не размазан на тысячи страниц, при небольшом объеме он очень насыщен, чтение затягивает сразу же, причем относится к довольно неопределенному жанру, что скорее хорошо, ибо придает ощущение разносторонности и энциклопедичности.

"Предчувствие конца" перенасыщено символами. Образ Адриана - молодого человека, грамотно перерезавшего себе вены, судя по всему, не менее близок автору, чем тот, от чьего лица ведется повествование. Адриан - это нечто глубинное сидящее у каждого где-то в подсознании, то, к чему хочешь стремиться. В случае с главным героем - "должен стремиться". Попытка математической интерпретации человеческих отношений радует, к ней в разное время прибегают все, кто грешит на этой ниве неуверенностью. Маргарет (бывшая жена) - некий незыблемый столп, который надежен как английский фунт стерлингов, на который всегда можно опереться. Он теряет в излишней простоте, сам об этом знает. Вероника (бывшая любовь) - то непонятное, что тревожит каждого всю жизнь, что влечет к себе абсолютно безосновательно, через боль, страх и непонимание. Можно быть уверенным, что оно таковым останется навсегда. И неважно - насколько ты стал мудрее, спокойнее, лучше - перед лицом Вероники ты так и останешься тем же мальчишкой. Но есть еще один символ жизнедеятельности - ты сам.

Смысловые аналоги по форме мышления Джулиана Барнса, обнаруженные мною в мировой литературе - Воннегут, Бах, Сент-Экзюпери. В английской литературе смог найти лишь приблизительно схожую "Тринадцатую сказку" Дианы Сеттерфилд, хотя авторский подход абсолютно разный. Но те же поиск истины, обман, самообман и т.д. Все это особенно близко современным лицемерам и сродни английскому лукавству. Судя по всему то, что Барнс в "Предчувствии конца" медленно и смело приподнимает край завесы - раскрывается перед читателем в собственной циничной уродливости, не стесняется и просит прощения лишь у самого себя - сие должно в некоторой степени шокировать, приниматься за особое стремление быть честным и , конечно, все это чрезвычайно занимательно. Сам, увы, не поддался на эти уловки - и дело даже не в фотографиях автора, чей хитрый вид говорит о многом - дело в форме его изложения. Гибкий и всепроникающий взгляд Барнса базируется на фундаментальном умении абсолютно все обосновать. Поэтому практически сразу, по прошествии десятка-другого страниц, начинаешь его подозревать в недомолвках, ждешь от него чего-то большего. Может оно и хорошо, что предполагаемое разочарование человеческими отношениями на фоне подтверждения собственных глумливых рассуждений не дает искомого результата. Иными словами, "Предчувствие конца" - неиссякаемый источник оригинальных взаимоотношений. Именно на этой человеческой неуверенности и покоится все произведение. Далее расчетливому менеджеру, что холодно и бездушно манипулировал всю жизнь человеческими фигурками как шахматными фишками, придется задуматься. Эта проблема более чем актуальна в современном обществе и более чем доходчиво раскрыта Барнсом. Автор достоин уважения хотя бы потому, что без страха перед одиночеством человека, остающегося со смертью один на один, не побоялся выставить все это на всеобщее обозрение. Мысль интересная - что-то типа "страх перед смертью как результат профессиональной деятельности и взаимоотношений".

В части противопоставлений Барнса можно бы было сравнить с Тургеневым, чья дышащая лесами, полями и загородными пикниками органика особенно близка Барнсу и именно поэтому он ее в текстах не использует. Фразы типа "она подцепила вилкой салат из помидоров и рукколы", определенно, даются Барнсу с большим трудом. Догадайтесь, в какой именно части. Не знаю, как правильно сформулировать, но есть в Барнсе какой-то врожденный американизм. Те же Диккенс, Эмили Бронте, Теккерей, Оскар Уайльд - все они опирались на какое-то гармоничное ощущение прекрасного и совсем не потому, что жили в иное время. Барнс же режет правду-матку без обиняков, тут же вваливается в гостиную, не сняв калош, и его вежливая улыбка вовсе не вводит в заблуждение относительно его намерений. Хотя сюжет и построен на загадках. По этому поводу Барнс бы выдал что-нибудь концептуальное типа "со временем утекает красота, хотя и приходит напыщенность", но я так не умею.

В итоге произведение совершенно достойное, "Букер" вполне заслужен, годится для вдумчивого перечитывания на разных жизненных отрезках.

Доброго здравия автору и творческого беспокойства.