3 И все-таки она полетит

Антиклерикальный роман Жозе Сарамаго выглядит как дерзкий выкрик диссидента. Это поэма о презрении к власти государственной и церковной, к ее гротескной пошлости и невежеству. И партеналистской любви интеллигента к простому народу, который тянет смертное ярмо власть имущих, но находит в себе силы любить, созидать и преодолевать границы вещного мира. С идейной точки зрения «Воспоминания о монастыре» довольно скучны и вторичны по отношению к подобным сочинениям прошлых веков, хотя для маленькой Португалии, зажатой между мощными европейскими культурами, это своего рода подвиг левого искусства. Гораздо интереснее форма, которую создал Сарамаго. Это прочный сплав жанров и стилей, который становится для читателя чем-то вроде приятного ребуса, равно ублажающего эстетическое и интеллектуальное чувства. Ритмичный поток повествования напоминает средневековую хронику, отчего события первой половины XVIII века кажутся куда более древними, но это не столь важно, потому что анонимный рассказчик щедр на ироничные анахронизмы. Обилие фольклорных интонаций и мотивов выдает в нем не только летописца, но и барда, уравновешивающего масштабные исторические события строительства монастыря по обету и выдуманную балладу о любви калеки Балтазара и ясновидицы Блимунды. В чем-то роман схож с изданной на год позже «Луной доктора Фауста» венесуэльца Эрерры Луке, когда на фоне подлинной истории буйствует «магический реализм». В мире, где свирепствует инквизиция, Сарамаго позволяет своим любимым персонажам построить летающую пассаролу, а топливо – облачка, людская воля, над которой не властны короли и церковники. Отец Бартоломео Лоуренсо в одном из монологов, перемежая речь ироничной латынью, обрушивается на главные нелепости католических проповедников, на которых они строили свою власть над народом. Но, опять же, в романе интереснее другое. Продолжительные абзацы и отсутствие привычного оформления прямой речи (она как бы пересказывается повествователем в едином потоке) позволяет почувствовать себя качающимся на волнах опоэтизированной прозы. Сарамаго насыщает произведение множеством небольших деталей, рассуждений, отступлений так, что их лексическая составляющая начинает ускользать (хотя, пожалуй, автору ценно каждое свое высказывание для обширного во всех направлениях и густо населенного мира романа). Текст превращается просто в ритм и почти музыкальный звук, воздействующий уже на иные рецепторы (и тут велика роль переводчика Александры Косс). Любой порядочный человек придет в негодование от капризов короля Жуана V и посочувствует трагической судьбе Балтазара и Блимунды, но усложненная стилистика и текстуальные игры, определившие авангард мировой литературы во второй половине XX века, делают роман художественно более увлекательным, нежели идейно.