4.5 Утопия потребления и антиутопия разумного выбора

Отец раньше всегда говорил мне, что музыка, которую я слушаю — отвратительная какофония, делал тише, а чаще вообще её выключал и ставил своё. Тогда, будучи совсем малым, я ничего не мог с этим поделать или возразить и приходилось соглашаться, уступая аудиоканал для "хорошей музыки"; но теперь я вырос и могу объяснить свою позицию, заявить право на её существования и право на место быть моей музыки, моей культуры, моей литературы, моих фильмов. Наши родители в чём-то были похожи на нас, потому что их родители говорили им про их музыку, кино, одежду и книги то же самое, что они сейчас говорят нам. Вечная история. Лет через десять я буду это же самое говорить своим дочкам.

Я уже не помню его имени, но это не отменяет того факта, что жил на свете этот хороший писатель, который обозначил этот процесс, написав про это целую книгу, и назвав её "Отцы и дети". Те же яйца, только в профиль. Поколения сменяются, а с ними меняется и культура. Искусство, литература, музыка, этика, одежда, взгляды на жизнь. В определённый момент, когда новое поколение уже достаточно крепко стоит на ногах для того, чтобы заявить о себе, а старшее поколение ещё не совсем одряхло и может защищаться, происходит смена этих культур, с принятыми в таких случаях столкновениями и выяснениями ху-из-ху. Обычно приводит это к тому, что старшее поколение потихонечку вымирает и их культуру уже некому защищать. Место занимается новой культурой до тех пор пока не подрастёт новое поколение и вся эта каша не заварится снова. И снова, и снова, и снова.

Дальше — больше...

Ортега-и-Гассет застаёт период начала века, когда происходит активная жизнь в культуре. Постоянно появляются новые школы в искусстве, поэзии, литература извращается как может, впрочем, как и всё остальное другое. В чём-то он считает это отражением эпохи, люди искусства как бы воспроизводят этим своим новым искусством то новое, что начинает твориться в мире. Всё взаимосвязано, и если вы считаете, что фильмы нынче стали снимать не такие, то скорее всего это лишь свидетельство того, что в Датском королевстве что-то таки прогнило. Однако, не стоит расстраиваться: перегной отличное удобрение! И на трупах старых взглядов взойдут новые ростки.

Почему происходит у масс отторжение нового? Ортега-и-Гассет видит виной этому то, что большинство просто не способно понять новых веяний. Та самая нацеленность на интеллектуальную элиту, да. Элитарность. Интересно то, что сейчас это правило одновременно и действует, и не действует: действует по причине того, что до сих пор есть какие-то интеллектуальные элиты люди, способные воспринимать текст сложнее гаррипоттера, и не действует потому, что этих элит людей осталось крайне мало и их развлекать не столь выгодно коммерчески, а без коммерции ныне никуда.

Однако, — прогресс! И теперь на выручку новшествам приходит реклама и всякий прочий маркетинг, который объясняет что надо читать-смотреть, и почему. Впрочем, объяснений "почему" становится всё меньше и они всё менее и менее вразумительны. Народ выдрессировали за годы и теперь покорный потребитель не спрашивает зачем и довольствуется простым аргументом, что "надо", простой демонстрацией товара. Тут и начнётся утопия потребления и антиутопия разумного выбора: скоро дойдём до того, что нас уже спрашивать не будут, не будут рекламировать, не будут показывать, а просто начнут автоматически снимать средства с карты и присылать товар, ибо "надо" и мы всё равно это купим, так что зачем все эти предварительные ласки, и фаза объяснения причин будет пропускаться. Рудимент, ага. Автоматизация и экономия средств-сил-ресурсов, ага... но это уже не он, а мои мрачные воззрения на будущее, ага. Такой вот я пессимист сегодня.

Хейтеры. Они всегда есть и будут. Простой примитивный и древний рефлекс ксенофобии, отторжения и отвержения чужого. А что для нас чужое? То, что непонятно — это прежде всего. Попытка оспорить — попытка утвердиться в данном случае непонимания нового и непонятного, попытка искупить своё ощущение неполноценности, вызываемое неспособностью воспринять новое. Это уже он, а не я. Такой вот мини-конспект интересной мысли. Она, конечно, не нова даже для того времени, я думаю, но интересна и как-то особенно свежо звучит в контексте этой книги.

Одной из функций нового искусства он видит расширение границ, самопознание. Трансгрессия — он этого слова не использует, но оно мне нравится и отлично вписывается в контекст. Выйти за границы, развиваться, чтобы не деградировать; порождать новые формы, чтобы не стоять на месте. Старое отмирает и его надо заменять новым; постоянное копирование старого это не прогресс. Я верю в то, что весь нынешний постмодернизм это очередные роды, очередная культурная трансгрессия, необходимая и полезная всем.

Понимание того или иного нововведения он привязывает к жизненному опыту. Любые художественные опыты допустимы в определённых пределах понимания, т.е. восприятие нового в значительной мере определяется тем, насколько человек готов к этой самой трансгрессии. И если двадцать-тридцать-сто лет назад в книгах не было матерящихся наркоманов, зомби, которые выворачивают кишки людишкам, огромных половых органов в целую страницу и прочих кошерных штук, то это всё потому, что тогда к этому были не готовы — это раз. Появление этого сейчас можно сказать обусловлено готовностью общества, актуальностью этого и некоторым расширением границ дозволенного в искусстве, что, как вы уже наверное догадались, является — сейчас будет два — отражением расширения дозволенного и в жизни. Искусство выступает в роли зеркала и, опять же, если сто лет назад в книгах не было того, что есть сейчас, значит это просто больше проявилось или появилось в жизни. Отсюда следует, что обвинение "в фильмах насилие — дети издеваются над котиками" в корне неверно и перевёрнуто наоборот, должно быть — "дети издеваются над котиками (причина) — в фильмах насилие (следствие)". Немного перефразировав профессора, можно сказать, что разруха не в искусстве, разруха в головах и обществе, а искусство это лишь отражает. Увы. Вечная попытка оправдать себя и спихнуть вину, в данном случае, спихнуть вину на безмолвного носителя — бумагу, плёнку, аудионосители. Цитата на тему трансгрессии: "Ничтожна та жизнь, в которой не клокочет великая страсть к расширению своих границ".

С другой стороны надо заметить, что всё это всегда было, просто не было телевизора, интернета, информация не так лихо распространялась по миру и каждая глупость не становилась достоянием общественности. Сейчас же каждая глупость попадает на камеру и выкладывается в ютуб, что провоцирует высказывания в стиле "все отупели, раньше такого не было". Нет, было. Просто раньше не было ютуба. Наша культура следствие нашей жизни, а не наоборот. Наверное.

Ещё один немаловажный момент: точка зрения, точка восприятия, роль реципиента. В очередной раз наша Лайвлиба, конечно же. Неисчерпаемый кладезь свидетельств того, что любой текст это что угодно и зависит это лишь от того, кто, что и когда курил, как на небе были звёзды и многих других причин. Как уже где-то писал, что "Анна Каренина" в разных прочтениях очень разная штука: для кого-то это про бабу-стерву, для кого-то про мужиков-козлов, для кого-то про безопасность на скачках и железных дорогах, а для кого-то, кто вообще не читал, это что-то совсем что-то, ибо "не читать" это тоже способ восприятия и понимания, ну и конечно же "я вообще не очень люблю Достоевского!!" играет свою роль. Я так думаю. Наверное.

Не обходит стороной и содержание текста. К элитарному (условно назовём это так) он относит более идеалистические тексты в противовес к более массовым реалистическим или сатирическим. С ним нельзя не согласиться: что нынче более популярно по ТВ и на всяких ваших ютубах — интеллектуальные беседы бородатых дядек или всякие бугагашеньки о том, как кто-то классно с велосипеда мордой в крапиву упал? То-то же и оно.

Ортега-и-Гассет набрасывает некоторый план основных особенностей нового искусства, выделяет какие-то особенности, отличающие его от доминирующей культуры. Оглядываясь вокруг, должен сказать, что угадал хитрый испанец! И попал пальцем в авангард-модернизм-постмодернизм. С другой стороны он задел аспекты, которые потом более глубоко исследовались школой русского формализма (может и он сам их прорабатывает более глубоко в других своих текстах, но я не читал и речь веду только об этом эссе): если очень грубо, то — не то "что" изображают, а "как" это изображают.

Потихоньку он добирается до причин дегуманизации. Почему человеческое начинает отвергаться? Чем это обусловлено? Что-то, думаю, можно объяснить простой сменой тенденций, сменой вкуса, ибо приелись целлюлитные ляжки на полотнах. В чём-то можно найти более глубокие причины этического или морального плана. Их можно всегда найти, ибо известно давно, что если достаточно долго копать, то можно найти что угодно и где угодно, заплутав в лабиринтах логики и извратив здравый смысл, но всё же. Почему? Чего человек ищет отрекаясь от человеческого? Попытка превзойти себя или просто каприз зажравшегося дитя?

Ну и не могу не замолвить слово о бедном симулякре. Хотел промолчать, но не смог, ибо об этом Гассет пишет тоже, и это интересно. Выводит он это только немного другими словами, но суть от этого не меняется совсем. Он видит в дегуманизации причину создания новых образов, которые собой либо становятся наравне с вещами, вещами не являясь, либо же подменяют их в нашем мировосприятии. Тут происходит смешение реального и ирреального в нашем сознании, подмена реальности. И это не носит у него отрицательного характера.

Понятно, что он пишет обо всём этом применительно к своему времени, называет имена и вещи, которые нам скорее всего не знакомы, но это не отменяет актуальности его эссе, т.к. те механизмы действия, которые он обозначает в искусстве, вполне действуют и сейчас. Так что если вас занимают иногда вопросы и размышления о состоянии современной культуры и связанных с ней штук, то почитать это эссе стоит, оно небольшое, написано простым языком и легко читается.