3

Серая и неприглядная российская действительность пробралась и в детскую литературу. И вот насколько я люблю взрослые книги, где ты горишь, и все горят, и вы в аду, настолько же я не люблю детскую литературу с аналогичным посылом. Вокруг мрак и звездец, но давайте веселиться, петь и танцевать, как беззаботные лесные зверюшки, потому что ДЕЦТВО ЭТО ЩАСТЬЕ - извините, это так не работает.
Возьмите первую повесть, "Мороженое в вафельных стаканчиках", и посмотрите на неё трезво. Потому что после прочтения вам гарантированно захочется жахнуть водки. Ведь если отец - безработный запойный алкаш (а, возможно, ещё и бабник), который в перерывах между загулами валяется на диване, а мать в одиночку тянет пятерых детей и сутками рыдает, когда отец уходит в загул, то юмор кажется кощунством, издевательством, как штукатурка на фасаде "потемкинской деревни". Не знаю, почему Мари-Од Мюррай в Oh, boy! удалось так пошутить о матери, покончившей жизнь самоубийством с помощью средства для мытья туалетов (спокойно, это не спойлер, а первая страница книги), что это действительно кажется смешным, а смехуёчечный тон повествования Марии Ботевой выглядят каким-то имбецильским, но "Мороженое в вафельных стаканчиках" с ходу настроило меня очень негативно.
Этот осадок так и не улегся во время чтения и в итоге не позволил положительно оценить сборник. Хотя вторая повесть, "Школа на Спичке", мне даже относительно понравилась. В ней такое, я бы сказала, советское настроение: дружба, верность, предательство, походы, спортивные кружки, так что даже школьников представляешь одетыми в коричневую шерстяную форму и белые фартуки. С одной стороны, важно и правильно посредством литературы напоминать современной молодежи о вечных ценностях и о том, каким прекрасным может быть мир без наркотиков интернета. С другой стороны, уж больно неправдоподобным выглядит реальность этой книги. И ведь я не выискивала специально, к чему бы придраться, просто вопросы как-то сами собой возникали в голове. Например, почему дети на уроке русского языка в десятом классе проходят синонимы? И что это вообще за школа такая специализированная, где из детей готовят спасателей и целыми днями походы, скалолазание и уроки ОБЖ? Или почему девочка, которая учится в "школе для одаренных детей несовершеннолетнего возраста", кажется не талантливой, а, как говорили у нас в детстве, "альтернативно одарённой"? Это уже о третьей повести, "Место празднику". Тут просто комбо из "Мороженого" и "Дома, в котором": мать водила домой хахалей, которые облизывались на её несовершеннолетнюю дочь, и в итоге сплавила девочку в интернат в другом городе. При этом мать запрещала девочке дружить с мальчиками, но та всё же познакомилась с Некоторым Человеком, студентом того же учебного заведения. От их пары веяло лёгким питерским абсурдом и шизофренией, и это было бы даже мило, если б не было так скучно.
Автору блестяще удается менять стиль повествования, героини всех повестей говорят разными голосами, но сюжета нет от слова совсем. Более-менее интересная и цельная история прослеживается только в "Школе". К "Мороженому" я отнеслась как-то слишком по-взрослому, поэтому у меня от него только волосы дыбом, а в "Празднике" бесил постоянный повтор ремарки, что НЧ расшифровывается как "Некоторый Человек", ну и мнимая одарённость героини (но, может, я всё правильно поняла и её таки сдали в интернат для людей с расстройствами аутистического спектра?), хотя зарисовки в этой повести наиболее правдоподобно отражают мысли подростка.
В целом приходится с сожалением констатировать, что моё знакомство с очередным образцом современной русскоязычной детской литературы прошло крайне плохо. Не хватает нашим авторам лёгкости и позитива, впрочем, оглядываясь на звездец вокруг, сложно их в этом упрекать.