Как-то позвали меня по молодости друзья на свадьбу. Тосты, пожелания и всё такое. А я возьми и брякни:
"Вот вам все желают любви до гроба, стать одним целым. А я хочу пожелать, не забывать, что каждый в нашем бренном мире должен пройти свой собственный путь. Можно быть какое-то время попутчиками, можно идти в ногу, но нельзя сворачивать на чужую тропу."
К чему я это? К тому, что у кого, что болит, тот о том и говорит. У меня тогда не просто болело, а конкретно жгло. Жалило пятки, чтоб умотать куда-нибудь к черту на рога, и чтоб хлад и пустошь, и никого за тыщу км, и ты сидишь и пялишься на какой-нибудь лишайник, а в голове только образы и формы, и чувствуешь, что ты всё чувствуешь, осознаешь себя, свою задницу на пеньке, корни под пятками, дятла в ушах, пространство между елками, и так от этого хорошо, и ничего тебе не надо, и полный дзен, и никакая тварь не подскочит к тебе с вопросом, чё сидишь и нихрена не делаешь.. Я так сделала. Не в тундру - в тайгу, в жопу мира. И сидела там 2 года, а потом также уматывала в цивилизацию, возвращалась и опять уматывала. И прошло уже сто лет, а я по прежнему в поиске. И картины были, и Сезанн, и ребенок, и бегство с ребенком, и деревни, и ненужное наследство. Поэтому Зоргер мне как родной. Отшельник севера, отшельник горы, отшельник-родитель, отшельник общества.

Нет. Всё-таки зря я тогда сказанула. Надо такие мысли держать при себе. Своим умом до них дойти... Постичь экзистенциальность бытия возможно только в одиночестве.

Сложно описать свои впечатления о тетралогии. Слишком много личного. Да и чтоб поделиться вызванным потоком сознания, нужна сильная внутренняя потребность структурировать, изливать свои мысли на бумаге. Мне же привычнее делать это в голове. А еще не помешало бы смелости и уверенности, что кому-то твои измышления пригодятся.

Писал ли Хандке "Учение" для себя или для читателя? Полное отсутствие движухи, диалогов, смены картинки, бесконечный монолог явно вызывают ощущения, что читатель, желающий поразвлечься, вкусить пачку занятных историй, здесь лишний. Тогда кто нужен автору? Невидимый психоаналитик, стоящий по ту сторону обложки? В молчаливом присутствии которого излияние ассоциаций пациента становится созидательно-катарсическим, а не обычным сотрясанием воздуха.
Собеседник? Который мотает на ус и делает выводы. Последняя часть, а-ля пьеса, это же явное воззвание к массам, манифест.
Или же автор всё-таки ищет попутчика, родственную душу? Экзистенциальность бытия познается в одиночестве. Но существовать в одиночестве нельзя. Хандке ни в коей мере не отрицает потребность в другом человеке, напротив, он прекрасно понимает ее необходимость и здорово доносит это через историю своего ребенка.

Нужда писать рецензию, заставила почувствовать себя в шкуре одновременно и попутчика и аналитика. Банального развлекалова от ДП я уже давно не жду. Причем все тетра-эпизоды развивались по одному сценарию. Сначала ловишь темп, настраиваешься на волну героя и внезапно обнаруживаешь, что идёшь в ногу. Вот это обнаружение мне особенно запомнилось.
Хоть я и не люблю классификацию по ведущим каналам восприятия "визуал-аудиал-тактильщик", но именно она моментально пришла на ум, когда вставила себе глаза героя. Для меня был явный перебор картинок и недобор прочего. Пришлось ломать себя. Учиться воспринимать по-другому. И если сначала образы геолога (или географа?) Зорге-Хандке выглядели как схематичный чертёж сечения рельефа, и мне казалось, что он сухарь и логик, то потом вдруг гора не только наполнилась цветом, но я поняла, что Зоргер - художник. И мир его, вопреки кажущейся унылости севера, ярок, состоит из сочных импрессионистских мазков. Какого же было мое удивление, когда вторая часть - "Учение" - оказалась стопроцентной живописью. Пик света, пик осознания, пик единения. Вот мы и стали попутчиками.
За покорением вершины идет неизбежный спуск. Но ты возвращаешься просветленный, несёшь за пазухой сокровенное, которое дает тебе ключ и силы к дальнейшему бытию, к покорению новых вершин.
Для меня весь цикл разделился пополам. Первые две части - автор типичная "вещь в себе" - Ding an sich - обретает самое себя. В последующих двух - про ребенка и мятущихся деревенских граждан - появляется социальность, герой начинает смещать фокус с себя, на другого.

Может ли учение отдельной горы дать вечное просветление? Нет конечно. Настоящие путешественники находятся в вечном поиске новых и новых ландшафтов. С каждым походом ты становишься опытнее, но легче всё равно не будет.
Вот и здесь, герой опять в раздрае. Автор же в полной мере раскрывает дуальность одиночества.
С одной стороны, то самое любимое и дорогое экзистенциальное одиночество, которого жаждешь и коим наслаждаешься. С другой стороны - фрустрация. Неудовлетворенная потребность в признании и принятии. Поиск общества, где можно одновременно оставаться собой и быть вместе.

Я не могу оценивать Хандке. Если бы мы только были попутчиками, но увы... Сценарий присоединения каждый раз заканчивался выдавливанием за изголовье кушетки. Содержание форм и элементы нарисованного пейзажа влекли пока не были узнаны и идентифицированы. Когда обнаруживалось, что родственность души только внешняя, кажущаяся, я понимала, что воспринимать текст могу только с позиции молчаливого психоаналитика. Вот если бы это был реальный приём, то тогда я бы просто делала свою работу. Но в книгах я ищу собеседника, попутчика, с которым мы дойдём до конца. К сожалению на каждой развилке нам было в разные стороны...