3 Гимн бездне

Совершенно спонтанное решение, принятое среди полок одного книжного магазина, познакомило меня с творчеством этого необычного писателя. Мне иногда бывает приятно унести домой нечто непознанное, совсем незнакомое, чтобы после, возможно, открывать для себя мир литературы с непривычной стороны. Удачи выпадают наравне с разочарованиями, и данная книга настолько же сильно меня отвергла сущностью, насколько сильно притянула однажды загадкой.

Начну с того, что это - модерн. В полном и чарующе-тоскливом понимании этого слова. Автор уже отказался, как от старого тряпья, от всего, что хотя бы как-нибудь обозначило бы место, время, действие, - но при этом он ещё не влился в стан радостно отсылающих ко всем и друг к другу постмодернистов. Он целиком в себе, постулируя возвратность мгновения, вдумчиво, тягостно, гипнотически. Его тексты - это, действительно, своего рода гипноз текстом. Волны метафор, тяжелых и тягучих, вынуждают застревать на одном предложении непозволительно долго. Он заворожен однозначностью, сутью явлений, пытается в своей оригинальной манере дойти до самой первоосновы бытия... в то время, как ничего не происходит. Совсем.

Обездвиженность, или вечный возвратный цикл. Герой "Пробела" возводит понимание и принятие пустоты в ритуал. Он, как мы видим, сидит, не выходя из дома, и созерцает стену. Стена, по которой начинает однажды расползаться белое пятно (тот самый "пробел". Да не будет эта информация спойлером!) - единственное событие всей повести, которое, тем не менее, запускает мысли персонажа в области каких-то болезненных перерождений. Острое, как нож, и вязкое, как мёд, сознание где-то на границе бездействия с безумием. Не покидало ощущение вымученности, духоты и безразличия. Думаю, автор сознательно добивался подобной реакции читателя, но мне этот приём показался недостаточно ловким. Атмосферы в тексте - выше нормы, уже не знаешь, куда себя от неё скрыть. Но ни помощи, ни разгадки. Обрыв.

Луи-Комбе зовёт свои поиски "ностальгией по кругу". Я бы сказала, что он в угрожающем потоке слов пытается вычленить из самых глубин первоистока какую-то высшую правду, но лишь беспокойно цепляет её, не передавая главного. Интуитивно было понятно, чего он хочет добиться; видно было и то, что он гонится за невозможным, за тем, что нельзя выговорить.

Я внезапно открываю, что бумага действительно пуста; что смысл невозможно уловить и действие это невыполнимо. И понимаю, что пробел превзошёл меня в скорости и передо мной, как и позади, всё готово, всё дано, и растворившемуся в своей опустелости миру больше нет места, так что в бесконечной отныне неопределённости своего предприятия я стремлюсь стать наконец тем, во что обращает меня пустота.

Он купается сам в себе, в гнетущей невыразимости не физических явлений, но непрерывно вращающихся внутренних процессов сознания и воображения. По существу, его эксперименты - это открытая, насколько это в принципе возможно, демонстрация мышления другого человека. "Залезть к другому в голову" - иной раз всем нам кажется привлекательной такая возможность. Здесь этого сполна. Конечно, каждый писатель, так или иначе, оставляет часть своего опыта, характера и миропонимания в своих работах. Но тут это выражено до последних пределов, что являет собой притягательность и труднодоступность одновременно.

После контузии безвоздушности меня ждали дополнительные сюрпризы. В книге представлена романтизированная и плохо сплетённая с реальностью биография австрийского поэта Георга Тракля, поклонником которого является Луи-Комбе. Тракль - фигура трагическая и непонятая, свою жизнь окончил посредством самоубийства, творчество его при жизни признано не было. Единственным соратником и верным почитателем его стихов была его младшая сестра, Гретль. Здесь начинается биографическая путаница, правды в которой уже не узнать. Дело в том, что при обращении к истории жизни Тракля можно прийти к слухам о том, что он состоял с сестрой в инцестуальной связи.
Луи-Комбе сотворил из брата и сестры одержимо влюбленных людей, которые не чувствуют себя целым, пока не соединятся друг с другом. Конечно, с художественной точки зрения можно воспринимать "Вонзайся, чёрный терновник" как притчу о том, каким дьявольским омутом может стать кто-либо для впечатлительной души. Тем не менее, я затрудняюсь оценивать это произведение адекватно, т.к. моя система ценностей всеми силами не приемлет изображенного. Автор же явно романтизирует героев, сочувствует им.

"В начале - ощущение". Это девиз французского писателя, это то, как он видел и представлял мир. Предвосхитить первое слово, попытаться восстановить ощущения в утробе, отказаться полностью от внешних влияний во имя ощущения полного ничто. Вот чего он искал. Отвращает лицо от зеркала к стене - навеки.

Horror vacui... Amor vacui...

(Боязнь пустоты, любовь к пустоте)