4

Скоро, думал он, и страх шевелился в нем глубоко-глубоко

Молодой солдат Андреас, ему всего 23 года, но он уже трижды ранен в боях за Велико-Германию. Отправляясь с вокзала, его вдруг накрывает внезапная способность ясновидения, он понимает, что скоро умрет. С этого момента «скоро» давит на героя и на читателя неподъемным прессом. Часы и минуты начинают кипеть и бурлить, как опавшие листья в водовороте. Он устало наблюдает за лицами попутчиков с горькими складками, оценивает прелестный затылок девушки, разливающую кофе на станции, вспоминает глаза той единственной, которую полюбил. Этот молодой юноша пал жертвой чертовски мерзкого столетия – века, когда мужчины прославляют войну и носят одежды цвета грязи. Ему загубили жизнь – каждая минута, когда он носил их страшную форму, доставляла страдания
«я не видел ничего, кроме грязи, крови и всякой гадости, а дышал пылью… и бедой… и без конца слушал похабные анекдоты»
Но все же, оглядываясь на это и под гнетом «скоро» Андреас чувствует, что жизнь прекрасна, прекрасна, когда помнишь вкус вина на закате или желанные глаза цвета песка, напитанного дождем… и плачет оттого, что не хочет умирать.

Повесть заставила меня впасть вместе с героем в его предсмертную агонию чувств.
«Не хочу проспать предпоследнюю ночь моей жизни, не хочу проспать ее, не хочу пропьянствовать, не хочу упускать эту ночь. Буду молиться, а главное, каяться.»
Такое состояние, когда сознание на грани безумия и забытья. Слишком остро воспринимает «нет» или ноты Шопена, что звучали из-за двери. Строчки подобно свинцовой волне разрывали мое восприятие и замещали его другим. Которое мне не принадлежит. Душа мечется от добра к злу и обратно, хочется молится за евреев вместе с героем или бранить нацистов, заковавших в серую форму. В такие мгновения что угодно будет казаться созданным для тебя, для тебя одного, ведь остается всего три ночи, две ночи, четыре часа…