День первый. "Так, час ночи. Обновляем, обновляем, обновляем. Ага. Угу. Гхм. Так, повяилось. Хммм. Ууууу. ЧТО? ХЕЙЗИНГА? Средневековье мне в ухо! Обновляем... "И это - явь? Не сновиденье? Не обольстительный обман? В ДП какое возрожденье! Я плачу! Я Хейзингой пьян!". Начинается бег по кругу, истеричные крики, переходящие в бессвязные всхлипы: "Хейзинга! Хейзинга". Хватаю первого попавшего домочадца за грудки: "Хейзинга!!!". Испуганный взгляд в ответ и спешное ретирование. Хватаю кота. Кричу: "Хейзинга!". Кот поседел и от страха сбросил пару кило. Через пять минут все домочадцы забаррикадировались в своих комнатах. Отец грустно зарядил ружье и прислушался. Невнятные и восторженные всхлипывания доносились из задней части комнаты. Со вздохом "хорошая была дочь", пошел пристреливать свихнувшееся на Средних веках чадо.

На дворе час ночи. Пристальный взгляд в сторону часов. Осталось прожить еще девять и пойти за желанной бумажной книгой к ближайшему магазину, где в последний раз засветилась книга. И вот он - долгожданный момент. Уже предвкушала длинные очереди таких же безумных, которые хотят увести книгу из под носа... Под пальто спрятана полная версия "Былого и дум", из кармана торчит шестая книга С.М. Соловьева, чтобы отбиваться от конкурентов. Уже в магазине выясняется, что кто-то все же увел. Минута трагического молчания.

День третий. Отойдя от чая с коньяком в рабочем порядке, начинаю поиск выхода из проблемы. Становлюсь финикийским пиратом, но пока не захожу дальше скачивания со всяких подпольных сайтов. Электронная книга отказывается загружать количество страниц, ссылки на примечания отзываются пустотой и бессмысленным морганием. Точка невозврата пройдена. Начинаю поиск потенциальных претендентов на продажу в рабство, чтобы выкупить бумажный вариант. Заказ сделан, томительное ожидание. Иисус страдал, и мы пострадаем.

День пятнадцатый. Вот она, моя красавица (фетишизм во всей красе). В противогазе и перчатках начинаю чтение. Все домочадцы предусмотрительно ретировались. В тамбуре припасено ружье с солью. Мало ли. Сначала взвешиваем книгу в руках. Проверка пройдена. Затем открываем содержание. Приложение 118 страниц? Годнота! 57 страниц ссылок? Еще лучше. От монументальности дрожь по рукам. Перчатки соскальзывают с потных рук, противогаз съезжает в сторону. Все необходимые атрибуты научного текста присутствуют? Ну что ж, приступаем.

День шестнадцатый. Ля-ля-ля, цветочки-василечки. Бегаем по травушке, наслаждаемся Хейзингой. Все так просто и играючи. Восторг и розовые единороги. От конспектирования слегка отнимается рука, заметки ведутся на всем, что попадает под руку и причудливо рассыпаются узором. Перчатки уже стерты, противогаз отброшен в сторону.

День семнадцатый - двадцать девятый. Мысли "что? раньше было что-то прямо противоположное!" все чаще прерывают чтение. В графе "цель" с натяжкой ставлю плюс минус. Простота средневековой жизни кажется простой только до того момента, пока не снимаешь первый красочный слой с рыцарями, дамами и веселящейся суеверной толпой. Отказ от рассмотрения любой сферы жизни, кроме социо-культурной приводит к явному сокращению потенциальной ЦА. Писать про влияние бюргерства на культуру хорошо. Плохо брать бюргерство из воздуха, преподносить как свершившийся факт, оставляя за рамками весь процесс формирования бюргерства. Это только как пример. И так во всем. Излишне цитирование и многократное повторение приводит к размазыванию сути и вздутию живота.

Хейзинга критикует подход предшественников, отказываясь на словах искать ростки Нового времени в Средневековье. Но все равно вольно-невольно происходит навешивание временных ярлыков, показывающие некую нацеленность Хейзинги на будущее. Он мало смотрит в античное прошлое, но снова и снова глядит в будущее. "Осень" проникнута пессимизмом, это проглядывает из страниц, просачивается в выводы. Само название кричит: "Все мы сдохнем!". Именно такой отживающий рыцарь с пустозвенящей формой без особого содержания рано или поздно превратится в обычного капиталиста, развязывающего войны. Это очевидно, а переход ведь красив, как переливы воды в фонтане, но это не всем видно. Полотно "Осени" так и осталось картинкой, собранной из пазлов, где видно стыки, внедрение одного кусочка в тело другого. Наша жизнь же больше похоже на непрерывное полотно, краски в котором плавно перетекают в друг друга и не выделить их границы. Такое возможно? Пока не видела. С русской историей такое возможно, только если скрестить могучего Костомарова с талантливым Милюковым и еще сверху чем-нибудь приперчить. Написать исследование так, как заявлял сам Хейзинга, можно только в одном случае, если после определенной даты засияет огромная пропасть.

Его подход "все течет и меняется, но почему-для чего-и зачем, да это вообще дурацкая экономика, я к ней ни ногой, смотрите я надергал цитат!" в чем-то оригинален и красочен, но я еще хочу подумать над истинной ценностью его работы. Без мишуры и вздохов.

В сухом остатке у нас остались на руках рыцарский идеал, бессильно топчущаяся церковь, мудрые и набожные короли. Всем как бы плохо живется, но так норм вообще. А еще в кустах спряталась Прекрасная Дама. Рыцари-рыцари-рыцари... Пышный французско-бургунский период средневековой истории был пышен и напускал нам в глаза пыль, стерлись границы между роскощью и красотой. Стерлись у нас границы между цитированием и текстом.

И еще у Хейзинги все играют. И он играет вместе с нами. Запудривает нам мозг, уводит нас от цели, ломает наш критический настрой. Он давит своим именем и неподъемностью исследования. Я играю, он играет, они играют. Играют все, кроме Церкви. Она стоит в стороне с хмурым лицом и говорит: "No". Играем, значит, играем, а потом понимаем - доигрались.
И я доигралась с ним до того, что от стадии: "ААААА, Хейзинга1111" перешла к "А, Хейзинга...."