4

Мужик, настоящий мужик, в любых обстоятельствах найдет силы эти обстоятельства преодолеть. Писатель, хороший писатель, в любых обстоятельствах найдет сюжет для творчества. Настоящий мужик и хороший писатель останется собой даже в тюрьме. Понятно,что тут я о Лимонове. Нравятся мне его очки и импонирует бороденка, привлекает эпатаж и безусловно радует желание и способность нанести пощечину общественному мнению со здоровой безбашенной самоуверенностью человека свободного. И свободного не просто от отсутствия комплексов и пренебрежения нормами морали, а свободного в силу стихийности натуры, для для которой быть свободным, быть собой - это как дышать.
Книга "В плену у мертвецов" о тюрьме, если уж совсем точно о тюрьме Лефортовской, постояльцем которой в силу некоторых обстоятельств Эдуард Вениаминович являлся на протяжении нескольких лет. И для меня это рассказ о том, как можно быть свободным в неволе. Не с упорством быка противопоставляя себя "системе", не силой или хитростью завоевывая иллюзорный авторитет под небом в полосочку, а быть свободным внутренне, сохраняя характер и ироничный блеск в глазах. Мне тут подумалось, что это хорошая тема: писатель за решеткой. Побольше бы их там. Ну кто еще художественно расскажет нам, неотсидевшим, что творится за рядами колючей проволоки и каково там человеку; репортаж с места событий от лица участника всегда ценнее полета фантазии.
Нет, описаний тюрем в литературе предостаточно. Мы в курсе и без Лимонова, что такое "шконка" и "дальняк". Однако, обычно эти описания либо вводят нас в мир, который живет по своим "понятиям" чести и благородства, - еще немного и утопия. Либо совсем уж в беспросветно мрачное чистилище, ломающее судьбы и души. Лимоновская тюрьма настолько обыденна и обыкновенна, проста и понятна, что на фоне предыдущих впечатлений выглядит царством сюрреализма. Безликая масса охранников, Zoldaten, правильная геометрия помещений, ежедневная рутина распорядка, отупляющий радиоэфир, бесконечная вареная селедка с перловкой - все серое и мертвое. И только пленники этой мертвой обыкновенности, собственно сами преступники, - они живые. В них мысли и страсти, воспоминания и мечты. Они высвеченны и выхваченны из серой мертвечины случайностью писателя в тюрьме.
И сам Лимонов хоть и пленён, но жив и ярок. Органично вплетая в классический слог инородный "хуй", смакуя собственное высокомерие и самолюбование, выпячивая собственную правду без оглядки на жен, друзей, врагов, нации и государства, бежит строчками текста из плена мертвой несвободы.
Впрочем, не без греха... Собственно, книга написана как очередной манифест, вызов государственной машине, безлико желающей смять несправедливо обвиненного Савенко, как самооправдание, местами излишне сухое и документальное описание борьбы с ФСБ и прочими органами. И уже сейчас не особо интересно вникать в попытку шпионского романа, в политические интриги и прочую "кровавую гэбню". Мне кажется, в итоге от книги останется точно не это. Останется разговор с Бродским, останется рассуждение о предательстве и Иуде, останется пронзительная история оМаше. Есть мнение, что и сам Лимонов в истории останется не как политик и основатель партий крайнего толка, а как тонкий поэт, талантливый писатель и большая умница)