5 О чем только не

Эта книга меня измучила, измучила, измучила, но от нее совершенно нельзя оторваться. Это такое чтение-насилие, когда первую половину книги ты давишься текстом, как сырым тестом, он лезет из тебя ушами, носом, ртом, читаешь по главе, по паре абзацев, по предложению, но читаешь, потому что Хэнк и потому что Генри и потому что Ли и потому что Вив, и потому что это абсолютно больная семейка со стальными яйцами, даже у самых слабых ее членов. Совершенно невозможная семья лесорубов в Орегоне с девизом "Не уступай и дюйму". Никому не уступай, ни этой реке Ваконде, что, тоже послышалось Макондо? Да, в Макондо идет дождь. Сто лет он там идет, испокон веков он там идет, но мы туда влезем со времен Генри, зеленоглазого дровосека. Это он выбрал себе странную жену, не от мира сего, с блажью. И сын его Хэнк, насмотрясь, тоже попозже выберет себе жену, ну точь-в-точь как мачеху, интеллигентную, читающую девочку с мечтами о стрижке-паже, и привезет ее в этот дом посередь реки. Этот дом они не уступят реке никогда, хоть бы и приходилось обматывать сваи фундамента железобетонными сваями черти куда. И, черт бы меня побрал, мысли путаются как никогда, но я им не уступлю и дюйма.

Эта книга роскошна, роскошна, роскошна, от нее совершенно нельзя оторваться. Особенно после где-то первой половины, после гусей. Да, там гуси летят, гогочут, гогочут, сволочи, так что спать невозможно. И спать-таки невозможно, да что там, порою нестерпимо хочется вообще не дышать, потому что так захлестывает эмоциями, что вся моя йога пошла к чертям, можно только вцепиться в книгу и поскорее бежать эти строчки, петь эти строчки, не знаю, вопить эти строчки, потому что есть сцены, которые почти в стихах, Джо Бен в реке, например, или сцена сексуальная, от которой таращит так, что хочется куда-нибудь спрятаться, а нельзя. И вообще язык в этой книге такой, что то лезешь на стену от бесконечного слэнга этих упоротых лесорубов, то кривит от изысканного слога бл@дкого выродка Ли, ну ладно, никакой он не выродок, всего лишь несчастный мальчишка, который так и остался в своем детстве, ненавидящий отца и старшего брата за то, что он сам не такой, как они, и никогда до них своими яйцами не дотянется, ну извините меня, так по тексту, практически. Кхе, язык, да.

Эта книга трудная, трудная, трудная, но от этой чехарды событий совершенно не оторваться. Первый раз вижу такое построение текста, какое-то slow motion и dolby surround и съемки с трех ракурсов, перемежающиеся длиннотами природы-стихии. Одна и та же сцена идет глазами одного героя, потом в скобках или курсивом или вообще не выделено глазами другого героя-антагониста, потом общий план происходящего, потом опять приближаемся, и даже вроде бы какие-то диалоги имеются, хотя я вообще диалогов не запомнила, только хард-корное кино. По сложности "Блажь" я бы сравнила с "Шумом и яростью" Фолкнера или с "Поправкой-22" Хеллера, так же мозг выносит. Так же трудно, и так же круто. Но все искупает язык. О боже, это какая-то литературная вершина, спасибо переводчику, я хочу от него еще переводов, ну простите меня, я не удержусь от парочки моих удовольствийцитат в рецензии:

Когда он доползает до смотровой площадки на вершине, за каменной оградой, его подбородок дрожит, а когда подъезжает к повороту, именуемому в народе Смертьпантинкой, все тело его...

Вив свернулась на кушетке подле Хэнка этакой прелестной головоломкой, и говорили только ее янтарные очи да вожделенная маленькая задница, обтянутая джинсами.

Или к примеру сцена про оладьи глазами обоих братьев:
В духовке кой-чего осталось, - сказал Хэнк. -Я отложил для него оладушков. Это Хэнк.
Он извлек оладьи из черной пасти духовки и вывалил их на мою тарелку, будто объедки - четвероногому другу. Это Ли.
Стоит ли удивляться, что Ли так ненавидят.

...Про героев даже не хочется рассуждать, это столько слов уйдет. Конечно, я за Стэмперов, за Хэнка, но он тоже совсем не идеальный, слишком брутален и слишком молчалив, не видит он чувств других. Ли, конечно, меня вымораживал своей подлостью, но эта подлость в конце концов была вполне оправдана. Меня удивляла Вив, слегка, но не тем, чем удивляет всех, а тем, что она вообще вышла замуж за Хэнка. Почему она пошла за Ли? Потому что, как говорил Алексин, Хэнк дарил ей себя, а Ли подарил ей ее. Она вспомнила свои мечты, вспомнила себя. Это трудно, но это счастье. Нет, не буду дальше. Их так много, и так много всего в романе.

Он о чем только не. О железной воле, и о том, как можно ее подточить, исподтишка, изнутри подтачивая, издолбив клювом, посягнув на самое нежное в душе. О том, как заново отыскивать стимул жить, тебя сломали, а ты полежал, полежал, а потом встал и пошел. О слабости, которую невозможно симулировать, симулировать можно только силу. А слабость, вот она есть и все. О том, как изжить ее в себе. Об очищении. О любви между мужчиной и женщиной. О любви к природе и стихии. И о том, как выжить в ней человеку (не уступая и дюйму? бунтари? Кизи в своем репертуаре). Кизи шикарен. Кизи роскошен.