5

Почему мы утратили способность жить во времени, как рыбы живут в воде, а птицы – в воздухе; почему мы разучились жить, как дети? В этом повинна Империя! Потому что она создала особое время – историю. Тому времени, что плавно течет по кругу неизменной чередой весны, лета, осени и зимы, Империя предпочла историю, время, мечущееся зигзагами, состоящее из взлетов и падений, из начала и конца, из противоречий и катастроф. Жить в истории, покушаясь на ее же законы, – вот судьба, которую избрала себе Империя.

Социологический этюд, отображающий обе стороны двуликого Януса. Известно, что в управленческой системы не обойтись без известного приема: добрый полицейский- злой полицейский. Человек, попавший в капкан контрастов, находит единственный выход - ожидаемую правду.

Империя, находящаяся в силках истории, находит себе дорогу противопоставленности, создавая образ врага. Если врага нет извне, необходимо создать этот объединяющий элемент обособленчества нации в мифе. Приписывать каждое преступление на счет чужеродных элементов, а в отсутствии таковых, бросать на преступления собственных солдат - путь формирования национального ядра.

Если же вдруг враг, получив таковое ответственное звание, не спешит подтвердить его, необходимо делегировать врагов из ряда своих, тем самым увеличив дозу ужаса. Это одновременно позволяет развлечь народ и скрыть экономические преступления. Хлеба и зрелищ! Врагов и мира! Мир без врагов не возможен, ибо он не самоощущается, история теряет нить, заставляющую человека двигаться вдоль судьбы, наматывая её в клубок поколения. Сцена оборачивается болотом, что не способствует эволюции, так как плесень скуки разьедает души тех, кто читал "нужные и ненужные книги".

Наибольшая мифологема общества - вера в справедливость. Даже сам Бог суть отождествленная справедливость. Именно прещставления о ней заставляют людей обьединяться в коллеатив во имя и против имени. Два имени - два флага, и постепенно болото обретает собственный хронотоп, который зависимо от масштаба, либо просто разнообразит жизнь действующих лиц, либо получит доступ к образованию следующих поколений посредством учебников.

Иногда зачатие истории требует участия аут- элемента в виде обнадеживающего актора. Так, враги становятся долгожданными. Люди тайно ждут их во имя самого Случая, движением клоуна образующего существование в жизнь, более того процесс созидания мультикультурализма путём проверки на долговечность высшей культуры острым глазом варвара, вливает новую горячную кровь в ошпинатившееся мышцы свидетелей заката.

Правительство ждёт от варваризма стимул, ту самую палку, что заставит осла продвигать гранит науки и каменья цивилизации на историческом пути до следующего цивилизационного отрезка.
Так рождаются легенды, позволяющие народу не обратиться аморфной массой.
Мастерство автора в передаче атмосферы свинцовой напряженности.

Суть вырождающейся культуры в двух ее ипостасях - старческой скуке, неспособной дать жизнь новому витку цивилизации, посредством передачи генов их необразованным хранителям; гневе молодого самоубийцы, в котором суицидальные тенденции пробудили витальную силу. Адреналин веревки, затянувшейся на бесплодном суке культуры, заставил его жителей бороться за существование. Породить листья они не способны, не будучи привитыми иной породой, что позволит создать гибрид. Однако во избежание новизны они рубят сук, на котором сидят, уходя в бесплодный разврат. Именно духовное вырождение заставляет лучшие умы присматривать себе селекционеров.

Столкновение центра и окраин в предсмертной пляске отображает все политические вектора общества вне времени и места, то есть вне рамок исторических колец.

Если Судья представляет собой отмирающие сучья, то солдаты Империи во главе с Джоллом - соки сердцевины дуба, что бегут ввысь, не веря, что великан сбросил листья и уже не является приютом множества сверкающих голосов. Потому, собственно, данное произведение не представляет собой нечто исключительно художественное, а является скорее философским трактатом в высоко художественном обрамлении. Наличествование витальных тенденций, глубоко обыденных описаний, несколько перверсивный эротизм, - все эти приемы призваны создать атмосферу бытия государства. Здесь сложно свидетельствовать об однозначном распаде, так как отображается лишь одна из временных волн, что малозаметны в глубинах океана Истории. Потому даже не остаётся ощущения уныния, лишь примирения с исторической канвой, что в борьбе противоположностей созидает необходимое единство.