3 Читайте предисловия к книгам

Помню времена, когда чтение предисловий к книгам приравнивалось мной к непосильному труду и попросту игнорировалось. Молодо - зелено. Сегодня читательские "гуси", нежно взращенные мной, диктуют свои условия. Что ж, гуси - птицы непростые, иногда приходится идти у них на поводу...
Впрочем, о чем это я? Да! Мало того, что я имею привычку читать книги от корки до корки, я еще и не пропускаю предисловия к ним. Единственное, наученная горьким опытом, чтение предисловий я оставляю на десерт (некоторые авторы грешат спойлерами во вступительном слове)
Кто-то может прокрутить у виска)) Крутите)) я не обижусь)) только замечу, что предисловия не просто занятны, они содержат кучу полезной информации. Сегодня же меня настигло открытие! Оказывается, некоторые предисловия дают фору основному тексту произведения, и "Последний день приговоренного к смерти" тому подтверждение.

Что ж, шутки - шутками, а повесть настраивает на серьезный лад.

Итак, дневник смертника. Или не дневник? Автор оставляет право выбора за читателем:

Есть всего две возможности истолковать появление этой книги: либо в самом деле существовала пачка пожелтевших листков бумаги разного формата, на которых были записаны последние мысли несчастного страдальца; либо нашелся такой человек, мечтатель, изучающий жизнь в интересах искусства, философ, поэт, словом, человек, который увлекся этой мыслью, или, вернее, эта мысль, однажды придя ему в голову, настолько, увлекла его, что он мог избавиться от нее, лишь изложив ее в книге.
Пусть читатель остановится на том из двух объяснений, которое ему больше по вкусу

Признаюсь, я не могу считать эти записи дневниковыми, до них ли человеку, вступающему на эшафот?
Сам "дневник", написанный суровым, мужским языком, не склонным к сантиментам, напоминает калейдоскоп размышлений, воспоминаний и чувств. Там есть мысли о побеге и надежде на спасение, отчаяние и страх, страдание и сожаление, обличение несправедливости людей и законов, слезы о матери, жене и дочке... Но там нет одного единственного - раскаяния.
Главный герой повести - преступник, не имеющий ни имени, ни истории, ни прошлого, ни будущего. Автор не рассказывает о совершенном им преступлении. Приговоренный к смерти безличен и безлик. Он не вызвал у меня даже сочувствия! Неужели я так черства? Нет. Я просто не успела почувствовать героя, проникнуть в его душу, полюбить его.

Да, герой безличен, и это не случайно. Цель автора - не вызвать жалость к конкретному или абстрактному приговоренному. Книга по своей сути - ода автора отмене смертной казни. И если в самой повести Гюго несколько поверхностен (ИМХО), то в предисловие (вот где меня постиг когнитивный диссонанс) он вложил всю свою душу, призывая читателя (очень аргументированно и категорично, кстати) задуматься о вопросах нравственности, гуманизма, милосердия и справедливости.

Тема всей этой истории и предыстории, конечно, непростая (кажется, я пишу эту фразу в третьей рецензии подряд). Не могу сказать, что полностью разделяю мнение автора, но его гражданская позиция мне ясна и мной уважаема.

Оставляю оценку нейтральной.
Посыл книги понятен, о серьезности темы задумалась - это плюс.
В душу не проникло - это минус.