4

Я ббыла уверена, когда читала, что отзыв напишу на одном дыхании. Но слова превратились в скользких гусениц и расползаются во всех направлениях, когда я пытаюсь собрать их в текст. А когда решаю, что писать не буду, слова вклиниваются в поток повседневных мыслей, и становится понятно, что от отзыва не отвертеться, и книгоигровые обязательства тут ни при чём.

Что мы знаем о смерти? Не о горе потери близкого, а о состоянии, лежащем за чертой, если за ней хоть что-то есть.
Что мы знаем о жизни? Не о той, которая каждый день, во сне и наяву, а о том неуловимом оттенке бытия, отличающем живое от неживого.
Что мы знаем о близких? Не любимое блюдо или отношение к религии, а нечто смыслополагающее. Чего именно нам не хватает, когда катастрофически не хватает кого-то конкретного?
Что мы знаем о себе? Не о типе темперамента или заветных мечтах, а о сердцевине собственной индивидуальности, ведь так хочется верить, что уникальны в нас не только отпечатки пальцев. И что будут знать о нас наши правнуки или правнучатые племянники? Ведь мы уходим не так бесследно, как люди, жившие сто лет назад. Мы же ткём свои виртуальные паутины. У нас же блоги, фотки, видеоархивы. И зачем мы цепляемся за надежду на то, что о нас будут помнить, ведь это не посмертное существование, а всего лишь бесцельное путешествие информации. И почему так тоскливо думать о будущем небытии (а ведь мы уже там были), так тоскливо, что мы наивно надеямся продолжиться в детях, и продолжить в них любимых, не желая признавать то, что по наследству передадим мы не себя, а часть чего-то большого, древнего, что мы сами часть этого калейдоскопа, что продолжимся не мы, а причудливая, многолетняя игра генов.

Почему нас так тревожат эти вопросы, зачем мы часами простаиваем у этой всегда запертой двери, пытаемся заглянуть в замочную скважину, прикладываем к ней ухо. И всё лишь для того, чтобы ничего не увидеть и не услышать. Или так долго всматриваться в темноту и вслушиваться в тишину, что покажется, будто что-то всё же удалось расслышать и разглядеть. А ведь дверь когда-нибудь обязательно откроется, и мы всё узнаем, но никому уже не расскажем.

И, наконец, главный вопрос: почему такое удовольствие доставляют книги, написанные такими же пытающимися подсмотреть и подслушать, но, конечно, ничего не узнавшими? Признаться, здесь сюжет меня практически не волновал, казался каким-то ненужным мельтешением, отвлекающим от экзистенциальных поисков главного героя. Впрочем, люди и события интересовали его, кажется, также постольку, поскольку подкидывали новый материал для раздумий о "мгновенном чуде" жизни, и о том, что же такое смерть.

Внутренний мир прочих персонажей остаётся для читателя загадкой, но их образы, поступки достаточно выразительны, чтобы при желании пофантазировать на эту тему. Есть здесь и страстная, экзальтированная сеньорита, судорожно мечущаяся между эросом и танатосом, и юноша-демиург-наоборот, не видящий принципиальной разницы между созиданием и разрушением, и прочие носители внутренних вулканов, спящих и действующих.