5

Очень сложно писать что-либо о повести про войну. Вот открыла документ - а текст идет с трудом, с какими-то потугами, будто бы из заевшего пулемета стрелять пытаюсь. И мысли путаются в голове.
Ведь миллионы раз уже сказано о войне.
9 мая особенно много говорится. Ну и иногда 22 июня тоже. На некоторых каналах в нижнем левом углу экрана даже свечки горят.
Да вот только очень интересно получается. Говорить о войне - говорим. А в сущности ничего о ней толком и не знаем.
Да, Гитлер. Да, Сталин. Да, нацисты. Да, враги. Да, битвы. Да, окопы. Да, герои.
Ой, да! Сейчас еще принято мифы о войне всякие развенчивать. И ужасы про советский режим рассказывать. Нет, я не спорю - все не всегда было не так, как говорилось в советской пропаганде. И всяких Абросимовых было, наверняка, много больше. Ну только это тема для отдельного очень-очень длинного разговора.
Поэтому давайте лучше дадим слово людям, которые воевали.
Наверняка ж никто не будет отрицать, что они сделаны не из плоти и крови.
Люди, которые воевали, сделаны из стали.
Иначе как удалось пережить все те ужасы, что довелось им увидеть?
Благодаря Виктору Платоновичу и его повести и нам с вами, людям ХХІ века, представилась возможность перенестись туда, в прошлое. И, к огромному нашему счастью, быть не непосредственными участниками событий, а сторонними наблюдателями.
В "Окопах Сталинграда" почти нет патетики ( а то, что есть - и патетикой сложно назвать: "Только когда мы выходим, я замечаю, что в углу копошатся связисты, двое, с желтенькими, вырезанными из консервной банки звездочками на пилотках.")
Зато есть чувства, мысли, реальные люди и самая что ни на есть настоящая передовая и окопы. Вот так сидишь ты, скажем на пляже, читаешь книгу, а потом бац - и оказался рядом с Керженцевым. И уже не тепло и уютно тебе, а холодно и страшно.
Во многом такой "телепортации" способствует язык, которым написана повесть. Он сух и лаконичен, но при этом не лишен живости и яркости.
Пожалуй, только прочитав ТАКИЕ произведения можно почувствовать, НАСКОЛЬКО страшна война. Не только Великая Отечественная. Любая.

Но стоит ли вообще говорить о том, что прошло. Анализировать прошлое, вернее - дурное в прошлом, имеет смысл только в том случае, когда на основании этого анализа можно исправить настоящее или подготовить будущее.

Да, и обязательно подсунуть сильным мира сего; тем, кто и начинает такие конфликты. Вдруг поможет.

– Ну, а как там, на передовой?
– Паршиво, – равнодушно отвечает он, с трудом вытирая запекшиеся губы грязной, запачканной кровью рукой. В глазах его, серых, как и весь он, кроме страшной, смертельной усталости, ничего нет.