5 Об умной щедрости.

Ум и щедрость. Сочетание качеств, которое никогда не оставляет равнодушной. Они по отдельности привлекательны, но тут нюансы. Щедрость дурака всегда прибывание хаоса: не то, что нужно; не тому, кому нужно; не к месту не ко времени и страшновато принимать, и черт знает, чем закончится. Щедрость глупости увеличивает количество глупости в мире. Скупой ум - нонсенс, оксиморон, как горячий снег, хотя в природе встречается, в отличие от последнего. Человек много знает и понимает, а попросишь объяснить или научить, окатит презрением, буркнет невразумительное, "Да и подавись, - подумаешь, - Верно не так ты и умен". Скупость ума косвенно увеличивает количество глупости в мире.

Щедрый ум дарит чаще нематериальные вещи. Просто смотришь, слушаешь, пытаешься понять и начинаешь видеть способы решения каких-то проблем, долго мучившие тебя. Выход из тупиковой ситуации. которая не то, чтобы сильно напрягала, но постоянно ощущалась периферией сознания. Не рана, а боль, с которой так свыкся, что не замечаешь уже. Но она есть. Только когда исчезнет, поймешь, как тетёхал все время больное место, как неестественно скрючивался в пространстве и времени, чтобы оберечь его от соприкосновения с другими вещами - заденет и приглушенная боль взорвется яростной вспышкой. Когда живешь, скрючившись, это что угодно, только не жизнь.

Стивен Кинг умный и щедрый. Теперь не о плавательном бассейне, подаренным им городку в штате Мэн, где живет. И не о праве на экранизацию любого из его рассказов, что можно купить за один доллар. И не об отменяющей привычную боль, радости абсолютного узнавания от встречи с людьми и ситуациями в его книгах. Сейчас о том, как легко Мастер делится вниманием читателя с другими авторами, которых ценит и любит.

Уж и не упомню, скольких писателей узнала, благодаря его рекомендациям: косвенным, упоминаниями разбросанным внутри произведений и прямым - в традиционных обращениях к постоянному читателю. Большей частью американских, о которых и не услышала бы, если не он. Реймонд Карвер один из таких. Писатель "из простых", из совсем простых. Отец работал на лесопилке и был алкоголиком, мать официанила в придорожной забегаловке. Женился рано, тяжко трудился, чтобы иметь возможность содержать четырех младших детей в семье и своих двух.

Пил. Учился писательскому ремеслу у Гарднера (угу, это который Эрл Стенли). Хватался за любую работу, чтобы сшибить денег. Снова пил. Лечился от алкоголизма. Писал прекрасные рассказы. Снова пил. В 39 женился во второй раз, окончательно завязал с алкоголем, умер одиннадцать лет спустя от рака легких. Его вещи очень простые и правдивые. До мучительной обнаженности.

Знаете, нагота, она разная бывает. Есть как "Нате!", эпатажная; есть естественная, когда человек словно и не замечает отсутствия одежды, "Да будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает"; есть жертвенная: "вот, он я весь: режьте меня, ешьте меня и пусть вам будет скверно". А есть, будто с порядочного человека упала одежда, а дело надо продолжать делать - не бросишь. И он оглядит себя мельком, устыдится беззащитной неприглядности, да и продолжит.

Четверо пьют джин и говорят о любви. Две супружеских пары. Действия нет, только диалоги и монологи. Много ненормативной лексики, нормально в кругу половозрелых интеллектуалов, не стесненных присутствием детей. Так вот, о любви: из чего возникает, как проявляется, куда потом исчезает и отчего иногда не исчезает? Все.

Как взрыв мозга. Как гоголевские "Старосветские помещики", а этот рассказ едва ли не более всех у Николая Васильевича ценю. Ну и, пересказывать не стоит. А ну, как моя умная щедрость кому кстати окажется?