5

Когда-то давно в номере журнала "Пионер", вышедшем, кажется, ещё до моего рождения, я прочла статью о художнице Фридл Дикер-Брандейс (Брандейсовой) и её воспитанниках в городе-гетто Терезин. В память врезались списки имён с датами рождения и смерти. Самому старшему едва минуло пятнадцать, когда его отправили из перевалочного пункта Терезин в Освенцим, а там - в душевую с газом "Циклон Б".

В те годы я, кажется, не читала ничего ужаснее: "существует ли методика для обучения детей рисованию перед смертью?".
И вот, спустя много лет, наткнулась на эту книгу, книгу о десятках и сотнях людей, которые перед смертью рисовали, играли в театре, сочиняли музыку...

дальше

Терезиенштадт был концлагерем, пусть и необычным. В некоторые переиоды нацисты использовали его как образцовую картинку для Красного Креста: да, мы изолировали евреев и прочих неугодных членов общества, но посмотрите, как они привольно живут! А между тем люди обитали в постоянном голоде, страшной тесноте бараков, страдали от вспыхивавших эпидемий: за четыре года существования в качестве транзитного лагеря Терезин увидел более 30 тысяч смертей.
И каждый месяц, каждую неделю уходили транспорты в Освенцим, а там многие уничтожались сразу, не пройдя "селекцию Менгеле". Многие погибали позже... Комедиант Курт Швенк дожил до окончания войны, но не выжил во время "похода смерти" - пешего перехода больных и обессиленных заключенных из Освенцима до обжитых земель, где они могли бы получить кров, пищу и лечение. Фридл Дикер-Брандейс неизвестного числа 1944 года вместе со своими ученицами отправилась в газ.

Но на порге смерти, которая уже смотрела в глаза, дышала в спину, люди старались остаться людьми. В Терезине им была дана последняя возможность оставить след на земле, и они пользовались ею, кто как умел.
Елена Макарова, Сергей Макров и их помощники подготовили огромный труд о кульуре Терезина. В серию "Крепость над бездной" отдельными томами вошли дневники заключенных, истории детей, находившихся в гетто, исследование, посвященное организации обучения и лекций в Терезиенштадт. А этот, последний том, посвящён искусству: тому, что давало смысл последним дням художников и артистов, тому, что скрашивало дни обычных людей и иногда давало им защиту от реальности.

Большая глава посвящена художникам: что они рисовали в лагере, что и как сохранилось; кто знал их, где они работали; истории жизни и смерти самых примечательных из них.
Кино в Терезине не было "важнейшим из искусств", но всё-таки снималось два раза, оба - по приказу нацистов с целью пропаганды. Здесь мы видим драму людей, сердцем отдавшихся любимому делу и забывших о цели того, что они делают.
Театр. Огромные репертуары, истории постановок, истории режиссёров и актёров. Кажется невероятным, что отпахавшие целый день люди шли и репетировали, шили костюмы, мастерили декорации. Кажется невероятным, что у них вообще что-то получалось. Но это как раз тот случай, когда возможности перешагивают предел. Когда, летя в пустоту, нужно выжать себя до капли.
Музыка.
Кабаре, бог ты мой, веселое кабаре.

В конце книги - история съёмок так и не получившегося фильма о Кареле Швенке, том самом комедианте. Истории людей, которые его помнили. Истории мест.

Книга вообще почти вся составлена из историй. Из сотен жизней, и оборванных, и дотянувших до того времени, когда авторы книги взялись за свой труд. И трагедия выживших, живущих, иногда кажется не меньшей, чем трагедия погибших.
"Не отдал бы тебе Ирка гармошку, сыграл бы Менгеле, и селекцию бы прошёл, а мы бы с тобой остались навсегда молодыми и красивыми".

Воспоминания, стихи, рисунки, фотографии.
Огромный груз памяти. Страшный свет искусства в смертной тьме.

P.S. В книгу вошли две пьесы: либретто оперы В. Ульмана "Император Атлантиды или Смерть отрекается", сочиненное художником П. Кином и пьеса самой Е. Макаровой "Кто здесь смеялся?", обыгрывающая историю жизни К. Швенка и его собственные постановки, известные по воспоминаниям.
Они короткие, но очень-очень заслуживают внимания.