5

Не только превосходно составленное и откомментированное собрание сочинений одного из главных поэтов своего поколения (а какое поколение: Хармс, Введенский, Шварц, Заболоцкий, Маршак), но и его подробная биография. Небольшой, на две сотни страниц очерк Лекманова и Свердлова поражают сильнее иного более объёмного кирпича: это и биография, и литературоведческое исследование, и портрет эпохи. Однозначного портрета героя здесь не ищите, он ускользает от биографов так же, как ускользал от ближайший друзей: жестокость и энтомологический цинизм отцеубийцы в нём соседствуют с непробиваемой порядочностью (многие ли смогли в тридцать седьмом под пытками не сдать никого? А он смог, сгубил себя, а друзей защитил); измены — с искренней и безукоризненной любовью.

Чем больше выходит таких исследований, тем больше кажется, что не декадентские десятые и двадцатые, а весёлые и страшные, безрассудные и макабрические тридцатые были истинным серебряным веком русской поэзии.