4.5

Возвращение Сэндмена — это такой "Мэд Макс" от комиксов, такой же визуально безупречный, такой же сюжетно полупустой, но насыщенный стилем и по-простому ностальгически хороший. Только если Безумного Макса, кажется, будут продолжать и дальше, то "Увертюра" — это настоящее, немного грустное и красивое прощание с серией спустя 25 лет.

Гейман написал 75 номеров оригинального комикса, отдельные истории про Смерть, сборники Endless Nights, Dream Hunters и по-моему что-то еще, но, как оказалось, высказался еще не до конца. В "Увертюре" он решил рассказать, почему же в самом первом номере "Сэндмена" Морфей так глупо попался в ловушку, устроенную двумя неопытными оккультистами. Король Снов, самый могущественный из семьи Вечных был не на шутку измотан, и мы наконец-то узнаем, почему. Оказалось, что по его вине одна звезда потеряла рассудок и заразила безумием Вселенную, подвергнув смертельной опасности все сущее. Безумная звезда — как это по-пратчеттовски... Морфею предстоит исправить свою давнюю ошибку и попутно рассказать нам несколько историй о новых героях и уже знакомых персонажах, разъяснит некоторые темные пятна, которые остались непроясненными в оригинальном комиксе — если что-то вообще может быть предельно ясным в этом мире снов. Ох уж этот мрачный и знакомый звездноглазый сказочник с мешком сонной пыльцы, так похожий на самого Геймана...

В "Увертюре" сразу бросается в глаза то, что Гейману уже не 25. Старый "Песочный человек" был дерзким, угловатым, наглым, с глазами в густой фиолетовой подводке. Первое время — даже привязанным к Вселенной DC. Ха. Новый, конечно же, мудрее, снисходительнее; все еще высокомерный, но больше не воинственный. Менее обиженный, но все такой же сомневающийся. Сама история ритмом и рифмами похожа больше на полусказочную и противоречивую "Звездную пыль". Что-то еще в ней проскальзывает от притчи о Ноевом ковчеге; какое-то принятие неизбежности, усталость от попыток осознать бесконечное. Это уже не дерзкий ход— Смерть в облике задорной девчонки; это что-то другое. Слишком просто для традиционной прозы, безумно красиво для комикса.

Красиво, пф. Художник "Увертюры" Уильямс-третий заслуживает куда более громких слов, чем "красиво", он же совершенно неподражаем. Это человек, который мыслит горизонтальными разворотами не на традиционные две, а на четыре страницы (моя книга в двух местах сложена гармошкой). В интервью он даже просит прощения у тех, кто будет пытаться читать книгу в электронном формате, потому что это местами невозможно. В книге есть разворот-рот и разворот-рука, и сто тысяч новых миров и сто тысяч разных снов, сто тысяч Морфеев, антропоморфные Время и Ночь. А начинается она сном хищного цветка с иной планеты. По-моему, такого еще не было. Невероятный, невероятный.

На самом деле, увертюру к "Песочному человеку" играет проверенный временем, надежный и профессиональный ансамбль. Колористы проделали совершенно потрясающую работу, создав бесконечно извергающийся вулкан цвета. С ними и неизменный шрифтовик Тодд Кляйн, который сто лет назад придумал, что реплики Морфея будут возникать белыми буквами внутри черной кляксы. С какой любовью он рассказывает в интервью о своей, может быть, не самой увлекательной для посторонних работе!

И Дэйв МакКин, мой дорогой мимокрокодил, нарисовал-таки к каждому номеру по одному своему безумному коллажу, как в старые добрые времена.

Я очень благодарна редакторам и составителям за добавленные в конец книги интервью с ее создателями. Это, конечно, абсолютно не ново, но именно интервью помогают осознать, что "Увертюра" — не безумный сон, а огромная работа, проделанная великолепной командой. Осознавать это нужно, очень нужно, потому что я до сих пор не до конца верю, что Уильямс — всего один человек (возможно, приписка III после имени означает что-то другое?)

Изначально книга должна была называться "Sandman 0", и замечательно, что от этой идеи отказались. Потому что это как минимум Sandman ∞. Увертюра отлично перекликается с последующими "Прелюдиями" и, как и подобает увертюре, является насыщенным вступлением, очень крепко связанным с последующими событиями оригинального комикса. Я бы совершенно точно не посоветовала начинать знакомство с Сэндменом с "Увертюры". Потому что после нее не получится избежать разочарования от работы других художников — хотя над "Песочным человеком" за семь лет поработали художники всех мастей и на любой вкус. Потому что — оригинальная на самом деле — история "Увертюры" настолько (почти что) перегружена знакомыми персонажами и отсылками к уже знакомым историям, что половина смысла ускользнет от новичка. Потому что на самом деле это одновременно и увертюра, и кода, и реприза, счастливый конец и заманчивое начало; потому что у снов не бывает границ, начала и конца.

Я очень рада, что увертюра существует. Что я снова повидалась с печальным Сэндменом и меланхоличным Даниэлем, с вечно занятой Смертью и цветастой моей, неуловимой моей, страшной моей любимицей Делирий. Для визуала (ненавижу этот ярлык, но несу его со смирением) эта книга, безусловно, событие и праздник. Она приносит даже тактильную радость этой своей шершавой матовой суперобложкой и обычной обложкой, гладкой и глянцевой, как лаковая шкатулка. Я почти не хвалила Геймана в этой рецензии, потому что мне нельзя, но я очень благодарна ему за Песочного человека и за свободу, которую он дарил художникам и читателям. Мне нравится, что можно проследить путь его взросления от молодого и дерзкого писателя, который только-только переехал в Америку поближе к комиксам, до подобревшего сказочника с проседью, бесконечного и стареющего одновременно.