4

С одной стороны, это отличный, хотя и явно страдающий от недостатка объема, сборник статей (опубликованный по итогам семинара, состоявшегося в ГИИМ в 2011), касающихся различных сторон участия России в Первой мировой войне - от состояния санитарного дела в тылу армии до визуальной пропаганды на фронте, и ее влияния на культуру, политику, социум. С другой стороны, он бы органично смотрелся не сам по себе, в одиночку, а в одном ряду с такими же томиками, но судя по всему, других не будет. И тогда возникает вопрос - почему именно эти темы были выбраны и почему именно эти статьи их иллюстрируют? То есть вопрос немного бессмысленный - не было бы этих, были бы другие, какая разница - но от него все равно никуда не деться; в ведении составители попытались ответить на него, но у них скорее получилось изящно уклониться. В принципе, почти в каждой статье есть "насилие", во многих - "социальный порядок", а вот с "публичной коммуникацией" гораздо сложнее. Однако мое недоумение о принципе формирования сборника ни в коем случае не умаляет его достоинств: рассматривая Великую войну не напрямую, через боевые действия, а опосредованно, через то, как она сказывалась на стране, на обществе, книга дает ответы на многие, обычно выпадающие из внимания историков войны вопросы.

Дальше постатейный обзор

В статье Братья-славяне или азиатские орды? Петр Шлянта исследует оккупацию Галиции русской армией в Первую мировую войну, сосредотачиваясь на политике по отношению к галицийским полякам: как вели себя русские по отношению к польскому населению, какие практики и риторику использовали, и как реагировали сами поляки; если к самой армии у него очевидны крайне отрицательные чувства, то действия и меры, принимаемые гражданской администрацией, он часто оценивает весьма высоко. Минусы статьи - ее небольшой размер (хотелось бы побольше и поподробней) и тот факт, что подавляющее большинство ссылок идет на польские же источники, что лично мне не позволят оценить объективность автора.

Франциска Дэвис в статье Первая мировая война как испытание для империи рассказывает об отношении военного и политического руководства к солдатам-мусульманам в русской армии в годы войны, взаимном подозрении исламских и имперских элит и борьбе мусульман за свои политические права; в общем-то ничего нового в этом обзоре нет, Дэвис всего лишь выдергивает тезисы из книг известных специалистов по этой теме, в частности, неоправданно много цитирует фон Хагена, зато подано довольно сжато и внятно.

Лучшая, наверное, статья в сборнике, Инвалидность и экспертиза во время Первой мировой войны в России Александра Зумпфа имеет дело именно с тем, что обозначено в названии - приобретение инвалидности на фронте (в том числе самострелы), как физической, так и психологической, получения инвалидами помощи в тылу, их реабилитация вне армии, развитие организаций, помогающих инвалидам, и восприятие инвалидов войны до революции, во времена республики и при советах. Автор, используя в том числе и редкие, местные источники, регистрационные журналы, материалы по допросам солдат-репатриантов, воссоздает забытую сторону любой войны - ее раненых, увечных, калек; описывает их жизнь в лагерях военнопленных, тыловых госпиталях, их попытках трудоустроиться и найти новую жизнь. Довольно редкая тема, раскрыта в ограниченном объеме статьи очень последовательно и доступно.

Лучше всех подходящая в тему сборника статья - Визуализация бедствия в изобразительной культуре Первой мировой войны Юлии Жердевой - объединяет и насилие, и публичную коммуникацию и социальный порядок: автор изучает развернувшуюся в стране с начала войны пропаганду в официальных (довольно слабую и плохо организованную) и частных СМИ по демонизации противника, сравнение ее со схожими процессами у союзников (были серьезные различия) и попытки комиссии сенатора Кривцова разобраться, есть ли под многочисленными статьями о зверствах немцев реальные основания. На основе множества газет, журналов, брошюр и специальных иллюстрированных изданий Жердева показывает, как вся эта визуальная мишура влияла на солдата на фронте и на обывателя в тылу.

В статье Бориса Колоницкого Образы сестры милосердия в российской культуре эпохи Первой мировой войны центральной фигурой предстает последняя императрица Александра Федоровна и ее решение поработать сестрой милосердия, обернувшееся репрезентационной катастрофой и значительными репутационными издержками дял династии. Тема эта изучена довольно хорошо и, несмотря на то, что автор пытается расматривать ее в общем контексте изменения образа сестры милосердия и восприятия его в обществе (от изначально героического и патриотического в начале войны до вульгарно-порнографического к моменту революции), статья ничего особенно нового к ней не добавляет.

Оксана Нагорная в своем эссе Плен Первой мировой войны в советской художественной литературе обращается к визуализации плена в книгах Шолохова, Толстого и других; для меня оно выглядит сильно размытым, чересчур коротким и незаконченным, словно выжимка из других работ автора, вообще не уверен в целесообразности помещения данной статьи в сборник - она выглядит чужеродным телом, а перемежение цитат из советских полуклассиков со строго научной терминологией (иногда начинающей мутировать в сторону "птичьего языка") вызывает внутреннее отторжение.

При том, что тема еврейских погромов довольно хорошо изучена и по ней написано немало исследований, протяженность по времени и географии, значительный массив данных и двусмысленность вопроса оставляют обширное пространство для трактовок, теорий и новых вопросов. В поисках причин антиеврейского насилия в годы Гражданской войны в России Олег Будницкий обращает внимание на один факт: все командиры белых подразделений, значительная часть красных командиров и большинство партизанских атаманов участвовали в Первой мировой в качестве офицеров. В результате появилась статья Происхождение еврейских погромов периода Гражданской война в России, рассматривающая санкционированное военными властями насилие по отношению к еврейскому населению Галиции, Польши и Украины, фантастический размах шпиономании и антисемитизм отдельных руководителей вооруженных сил империи (в частности, начштаба Янушкевича) как образец, отработанная модель поведения, перенесенная почти без изменений на внутренние регионы страны после революции.

Кристофер Гилли в эссе Украинская атаманщина рассматривает генезис многочисленных батек, их взаимодействие с крестьянским населением и различными группами, захватывающими власть на Украине - националистами, белыми, красными, - через прокламации их политических и социальных идей: универсалы, воззвания и тому подобное, отмечая причины их слабости, силы и итогового поражения.

В заключительной статье Первая мировая и Гражданская войны как учебный процесс Игорь Нарский просматривает различные причины (политические, исторические, культурные) советской военизации административного процесса и повседневной жизни в рамках двух различных теорий - "адаптационной" и "катастрофической", показывая, что истинный путь можно найти только в их слиянии.