3

Ерисена Тенецкая не могла помнить своего отца, который в 1917 году погиб в какой-то башне на берегу Дуная, но, думая о нем, она научилась летать.

Я не знаю, что Павич делает и что хочет сказать, но его, ничего совершенно не понимая, приятно читать, потому что в этих предложениях - расковырянных ранках есть какие-то бусинки, которые хочется выскрести, отмыть от человеческого и поднести к солнцу, любуясь переливами света в их причудливом узорчатом нутре. Но ты берешь эти бусинки одну за другой и не знаешь, на что их нанизывать, так что бусинки просто бессмысленно перестукиваются друг с другом в руке, и только они сами могут понять свой перестук-стук-стук язык.
Реальность "Последней любви" похожа на безумный сон поверженной лихорадкой молодой девушки, которая, умирая, мешает в мыслях своих желания и страхи, шепчет уже мертвыми губами грязные слова и предсказывает будущее, которое случилось бы, если бы не. И есть что-то печально красивое в этой потухающей плоти, в которой еще недавно, казалось, бежали весенние ручьи и плясало солнце, а теперь бессмысленно бегают по потолку глаза, которые еще блестят, но уже не жизнью. И то, что девушка пытается сказать охрипшим голосом, безжизненно болтающемся где-то на краю горла, наполнено Чрезмерным Смыслом, оно переполняет твою голову, и голова, отяжелевшая, падает на пол, расплескивая весь этот Чрезмерный Смысл, и по итогу, глядя на то, как Чрезмерный Смысл просачивается сквозь дощатый пол куда-то вниз, ты понимаешь, что ни-че-го-шень-ки не понял, и, сколько ни пытайся, все равно не поймешь.
А потом девушка издает последний и очень жадный вдох, впуская в себя пустоту, и только бусинки могут объяснить, куда пустота ее забрала.