5

В моей жизни очень мало стабильности и гармонии, особенно осенью, в дождь и холод. Пожалуй, можно сказать, что единственное, что неизменно второй год подряд - в ноябре я сажусь вечерами у темного окна, включаю лампу, одеваю наушники с чем-нибудь помрачнее и потяжелее и проваливаюсь в миры Мьевиля.
Которые согревают меня и заставляют улыбаться, подумает в этом месте наивная душа, ещё не соприкоснувшаяся с ними. А вот и нет.

Эти миры, а точнее мир, добавляют в жизнь ещё больше хаоса. Нью-Кробюзон был ужасен. Грязный, душный, запускающий микроскопические щупальца прямиком в душу и уже не отпускающий. Хотела ли я полюбить его? Нет. Ненавидела ли его? Да. Было ли за что любить? И снова да. И что же в итоге? Полная неспособность рассказать о нем, удивительное время, проведенное в разговорах и осознание, что уже не сбежать.
Вместо галочки в списки прочитанного уродливый рубец в читательской жизни, от которого ты бы может и отказался когда-то, но теперь не променяешь ни на что.

А все-таки пришлось.
Распрощаться с Нью-Кробюзоном, гарудой, Ткачом, безумными экспериментаторами и вонью родных улочек, поднять паруса и двинуться в путь. Потому что каким-то непостижимым образом этот брутальный лысый мужчина раз за разом делает это: достает дудочку, начинает играть, и я плетусь за ним. Уже не важно, куда и с кем.
С "Терпсихорией" и Б. Хладовин. С переделанными, задыхающимися в отвратительных трюмах и тоннами океанской воды, которые внезапно придавят сверху.
С плавучей цивилизацией, равных которой нет. С Армадой. И все это реально до дрожи в пальцах. Ты стоишь на палубе одного из кораблей, мерзнешь от ветра, в кровь сбиваешь костяшки, когда от бессилия и ужаса готов бить по поручням на которые перед битвой положил руки.
Проклинаешь, судьбу, разлучившую тебя с любимым городом. Понимаешь эмоции своей спутницы. И презрительно кривишь губы, раздражаясь от её ослиного упрямства, твердолобости и упрямства. Боишься воспаленного сознания Любовников и того, что они творят со своим разумом и телом. Вздрагиваешь при виде кровавой бойни. И не рискуешь выходить на улицу в царстве крови. Летишь. Пытаешься разгадать ребус по имени Утер Доул. Плывешь. Меняешь и меняешься сам. Мечтаешь, чтобы все заплатили свои долги. Бродишь по тихим улицам, постепенно узнаешь место, в котором оказался. Сам не замечаешь, как мелочи отпечатываются в голове, и ты уже видишь перед глазами все хитросплетения корабельной инфраструктуры, которые были секретом до этого. Любишь. Ненавидишь. Живешь. Раз за разом непроизвольно заставляешь свои межреберные мышцы сокращаться и наполняешь легкие живительным кислородом.
Снова просыпается желание запечатлеть "увиденное". Всю мощь и бесконечность соединенных кораблей. Тонкие мостики, связывающие их между собой. Ржавые переборки, сдающиеся под гнетом земли, и деревья, устремляющиеся ввысь. Парки, таверны, библиотеки. Мир. Дивный, новый. Внезапно уже тоже любимый.

Это талант, я никогда не устану повторять. Взять отвратительное, неприятное место, показать все самое мерзкое, что там есть и на выходе получить безусловный восторг. А потом добавить ещё одно мерзкое местечко
Несмотря на то, что не осталось тайн, которые можно было выяснить в эту встречу.
Вся жестокость, боль и кровь, доступная армадцам стала и моей. Пороховые взрывы, трезубцы, пронзающие податливую плоть, шрамы на коже. Старые и новые со свежими каплями крови, проступающими при малейшем давлении.

Потому что иначе нельзя.
Здесь столько жизни, столько удивительного и невероятного в каждом дне, что хочется продлить их как можно дольше.
Открыть тайны, оставшиеся на втором плане или лихо свернутые до лучших времен. Найти свой дом и наконец определиться, что же за место каждый готов назвать своей родиной. Узнать очень многое, даже не замечая этого, тихо исподволь подходя к простым на первый взгляд решениям, которые для этого были тебе недоступны. Залечить раны от обмана и лжи. Собрать себя по частям после того, как потерял все.
И главное. Научиться принимать свои шрамы. Неважно, что оставило их в твоей жизни и что это за шрам. Пусть это будет душевная боль, искореженные эпителий или порванная ткань времен и миров. С этим можно жить. Ты сильный. Ты сможешь.
Сможешь снова собраться: сделать последний "первый" вдох и нырнуть в самую глубь, решишься подписать письмо и протянуть руку, чтобы отдать его, глядя в родные глаза. Починишь сломанное и запустишь механизм заново.

Потому что только так и никак иначе.
Сквозь боль, слезы, кровавую пену на деснах и отчаяние. Только вперед! В память о том, кем ты был в начале путешествия и об отважной Армаде.