3

Неоформленные революционные настроения перемежаются декадентскими мотивами и безыдейным бытовизмом.

из словаря

Много бы я отдала за то, что бы узнать, как читалась эта книга почти столетие назад, ибо это не просто плохо, это ужасающе плохо. Корявые пафосные диалоги и бесконечные кондовые описания грядущего прекрасного мира. Неужели когда-то это могло стать мечтой. Это не город-сад, это какая-то кошмарная техническая документация! А ведь об этом мечтали: о новом человеке, не мыслящим себя вне коллектива и работы, о свободных отношения, об отдельном воспитании детей. Страшным напоминанием о воззрениях той эпохи - уничтожение особи с врожденными пороками.

Яков Маркович со смешной фамилией Окунь, журналист и писатель, оказывается, стоял у истоков нашей фантастики. Наиболее известными люди, которые получают деньги за изучение никому не известной литературы, считают его утопическую трилогию "Грядущий мир" (1923), "Завтрашний день" (1924) и "Катастрофа" (1927), которая без центральной части вошла в эту книгу. Романы между собой связаны разве что временем и местом ("светлое будущее" и "Мировой город" локации исключительно конкретные, да), а поскольку первая часть теми же мифическими исследователями признана лучшей - об исключении второй из книги можно не скорбеть. Третья - фактически приквел (да, везет мне на позже написанные хронологически первые части) и посвящена тому, как мы дошли до жизни такой, т.е. описанию мировой революции, как она виделась недоучившимся революционерам (Якова Марковича поперли с историко-филологического факультета Новороссийского университета). Здесь автор вроде бы уже описывает не далекое светлое будущее, а вполне реальных капиталистов, владельцев заводов, газет пароходов, и еще более реальных работяг, но менее картонными, гипертрофированными и схематичными они от этого не становятся. Эта книга останется как веха в истории нашего мировоззрения, как иллюстрация к тем идеям, что бурли в нашем обществе в 20-е годы, но уж не как произведение художественное. А было ли оно когда-нибудь художественным? Из подобного я уже читала Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии Чаянова, пусть рядом стоят на полке. Написаны слишком давно и поэтому устарели? Так читаем же мы Жюля Верна...
Кстати, об иллюстрациях. Если я правильно интерпретировала имя художника в аннотации, то издание иллюстрировал Николай Павлович Акимов, художник, режиссер, давший имя Петербургскому академическому театру комедии.

Красота же. С точки зрения художественной куда приятней текста.

— Каким образом создается этот идеальный порядок? —
шевелится в уме Викентьева. — Кто управляет Мировым Го-
родом?
— Никто, — доносится ответ Стерна. — Правительство не
нужно там, где нет классов и нет мотивов для принужде-
63 ния. Каждый гражданин Мирового Города живет так, как хочет. Но каждый хочет того, чего хотят все.

И чуть не забыла! Не обошлось без послесловия, где помимо биографии автора, можно не только узнать кто и что писал о ранней советской фантастике, но и получить грамотно препарированную, пережеванную и разложенную по полочкам книгу. Мало ли, кто сам не понял о чем только что прочитал