5

Сергей Довлатов – до сих пор, по моему мнению, является непризнанным гением литературы. Вернее…недостаточно признанным. Я влюбилась в рассказы этого «русского американца» пару лет назад и сейчас, когда уже могу анализировать литературное творчество, ясно понимаю, что именно он стал для меня эталоном публицистической прозы и примером во всех смыслах.

Много уже прочитано, еще больше предстоит прочитать. А Довлатов остается одним-единственным писателем, которому в моем сердце положено место любимого. Сам Сергей Донатович, как мне казалось, никогда и ни в кого не был влюблен так сильно, как в литературу.

«Ремесло» - это своего рода автобиография человека, который идеально сочетал в себе интеллигентность и сильный характер, талант и массу самоиронии. Он так легко повествует о дружбе с Бродским, так смело критикует Советскую власть и так ярко смеется сам над собой.
Это жизнь человека, которому всегда есть что сказать. Он никогда ни с кем себя не сравнивал. Не любил высокомерие равно так же, как и недооценку. Довлатов очень трепетно относился к молодым талантам, открыто презирал напыщенных бездарностей, и ни в коем случае не пытался намеренно понравиться людям.

«Ему хорошо заметны его слабости. Он нередко иронизирует в собственный адрес. А это – неопровержимый признак ума»

Рассуждать о литературном языке Сергея Донатовича я могу вечно. О нем я постоянно говорю в соответствующих кругах. Уже сотни тысяч раз Гертруда Рихтер достала своих уважаемых собеседников цитированием и рассказами об этом писателе. И, что парадоксально, сейчас уже не имею желания повторяться.
Он пишет свободно, как писал Солженицын. Он пишет интересно и легко, как Чехов. Но при этом, как ни крути, Довлатов прирожденный публицист, и чудо его в том, что сочетать в своем творчестве лучшие манеры Великих писателей – это искусство. Самое настоящее искусство!

«Много говорится о том, что журналистика для литератора – занятие пагубное. Я этого не ощутил. В этих случаях действуют различные участки головного мозга. Когда я творю для газеты, у меня изменяется почерк»

Довлатов в «Ремесле» дает понять – журналистика может погубить лишь тех, кого литература не принимает. Искусство – это умение примирить в себе эти две, вечно враждующие, стороны. И за такой взгляд на творчество я в наибольшей мере уважаю этого человека. Когда подобный взгляд будет свойственен большинству самовлюбленных литераторов, когда циничные журналисты согласятся с культурной значимостью классической прозы, - Именно тогда литературное творчество станет наиболее ярким. Журналистика же, наконец, поправит свою репутацию и выйдет на совершенно новый уровень.

«…и тут появились мы, усатые разбойники в джинсах. И заговорили с публикой на живом человеческом языке»

Путь Довлатова к литературе был тернистым. Этот человек всегда знал, чего он хочет и кем является, но у советского общества на это был иной взгляд. Такова наша история – политический режим всегда стоял на пути к искусству и активно «убирал» неугодных. Америка приняла нашего гения, Америка же и поставила его на ноги. Только за океаном Довлатову было суждено стать тем, кем мы все его знаем. Он всегда писал только на русском языке и только для русских эмигрантов. Он никогда не забывал своих товарищей. Дружба с Бродским давала ему веру в людей и литературу.

Человек, с которым часто поступали несправедливо, но который ни в чем не винил свою судьбу. Убежденный атеист. Наполовину еврей, но антисемит. Всегда веселый, но редко улыбающийся. Вечно окруженный женщинами, но отдавший свое сердце литературе.

Таков Сергей Довлатов. Лучший друг Бродского. Поклонник Хемингуэя. И мною горячо любимый, добрый герой с чистым сердцем.

Гертруда Рихтер о Сергее Довлатове