4.5

Для меня наибольшую ценность в мемуарах творческих личностей представляет собственно биография творчества – история создания произведений: от зарождения замысла и трудностей, связанных с его воплощением, до реакции публики и её авторской оценки; иными словами, любой автокомментарий писателя, композитора или художника к своему творчеству. А вот события личной жизни автора, описания интимных переживаний, неожиданные откровения и тому подобное меня интересуют гораздо в меньшей степени. С этой точки зрения «Хронику…» Стравинского можно назвать идеальной автобиографией.

Читатель, вероятно, уже заметил, что моя книга не похожа на дневник. Он не нашел в ней ни лирических излияний, ни задушевных признаний. Я сознательно от этого воздержался. Если я говорил о своих вкусах, симпатиях и антипатиях, то лишь в той мере, в какой это было необходимо для изложения моих мыслей, моих убеждений и взглядов, и вместе с тем для того, чтобы уточнить мое отношение к иным точкам зрения. Короче говоря, я хотел сказать без всяких обиняков то, что я считаю истинным.

Перефразируя одного русского философа, у автора «Хроники…» нет ни достаточного смирения, ни достаточного самомнения, чтобы публично исповедоваться. И нет вульгарной тяги ко всему сенсационному: ведь большинство биографов Стравинского, как мне думается, начали бы рассказ о композиторе с описаний событий 29 мая 1913 года –легендарного скандала на премьере балета «Весна священная». А Стравинский в своих воспоминаниях не только перепутал дату столь важного события, но и уделил ему всего несколько строк:
Весна священная шла 28 мая вечером. Я воздержусь от описания скандала, который она вызвала. О нем слишком много говорили. Сложность моей партитуры потребовала большого количества репетиций, которые Монтё провел со свойственными ему тщательностью и вниманием. Я не имел возможности судить об исполнении во время спектакля, так как покинул зал после первых же тактов вступления, которые сразу вызвали смех и издевательства.
Гораздо большего внимания автора заслужил процесс создания музыки. Вот, например, как Стравинский пишет о возникновении замысла того самого скандального балета:

Однажды, когда я дописывал в Петербурге последние страницы Жар-птицы, в воображении моем совершенно неожиданно, ибо думал я тогда совсем о другом, возникла картина священного языческого ритуала: мудрые старцы сидят в кругу и наблюдают предсмертный танец девушки, которую они приносят в жертву богу весны, чтобы снискать его благосклонность. Это стало темой Весны священной. Должен сказать, что это видение произвело на меня сильное впечатление, и я тотчас же рассказал о нем моему приятелю, художнику Николаю Рериху, картины которого воскрешали славянское язычество. Его это привело в восторг, и мы стали работать вместе.

Ну, а своеобразным теоретическим дополнением к истории личного творчества стали описания эстетических воззрений автора: о сущности музыки и ощущениях, ею производимых, об искусстве музыкального восприятия, о пользе и вреде пластинок. В этом смысле книга Стравинского может показаться факультативной и отчасти бессодержательной – необходимость знакомства с ней полностью заменяется прослушиванием музыкальных произведений композитора. Но именно в этом и заключалась цель написания «Хроники моей жизни» - привлечь слушателя к современной музыке, даже если эта музыка кажется ему непривычной и непонятной.