4

Иосиф Бродский был самым лучшим из людей и самым худшим. Он не был образцом справедливости и терпимости. Он мог быть таким милым, что через день начинаешь о нем скучать; мог быть таким высокомерным и противным, что хотелось, чтобы под ним разверзлась клоака и унесла его. Он был личностью.

Эллендея Проффер Тисли, "Бродский среди нас"

За несколько десятилетий образ Бродского сделали музейным экспонатом и даже чуть ли не канонизировали, о нем говорят не иначе как с придыханием и обязательно вкупе с прилагательными в превосходных степенях. Но Бродский не очень то любил обилие прилагательных, он предпочитал существительные. И, скорее всего, брезгливо поморщился, увидев демотиватор, бродящий по сети:

В самом деле..? Так и хочется сказать: ребят, а, может, все-таки лучше "мухи отдельно, а котлеты отдельно"?

Эллендея Проффер и ее муж Карл - давние близкие друзья и по совместительству американские издатели Иосифа Бродского. В своих мемуарах Эллендея Проффер рассказала о своем друге - Иосифе Бродском, о том, каким его знала и любила. Ее воспоминания - открывают читателю прежде всего не легенду, не лауреата Нобелевской премии, не великого поэта (кем он, несомненно, является), но прежде всего живого человека из плоти и крови, со своими достоинствами, недостатками и чудаковатостями. Потому что любим мы не легенды, не великих, а живых людей, которые таковыми остаются долгие годы в нашей памяти.

Почему же тогда меня огорчала идея музея Бродского? Позже мне пришло в голову, что можно огорчаться и не понимать почему, пока какая-то встряска не откроет тебе глаза - почему отвращает сама мысль о музее друга. В Америке есть марка с Бродским, есть аэрофлотовский самолет с его именем. Я не хочу, чтобы был музей Иосифа, не хочу видеть его на марке, видеть его имя на фюзеляже: все это означает, что он мертв, мертв, мертв - а более живого человека не было на свете.

Я протестую: магнетического и трудного человека из плоти и крови поглощает памятник - чудовищный процесс, учитывая, сколько в нем было жизни.