3.5

Я устал от выдуманной жизни. Хочу видеть мир, как коты. Чтобы простые вещи всегда были интересны мне. Чтобы трава была просто травой, земля землей, и небо - небом. И все это ничего больше не обозначало, а только жило и было. Чтобы я не рассуждал, а чувствовал. Чтобы жил мгновением, а не завтрашним днем, тем более, послезавтрашним. Чтобы не знал всей этой подлости и грязи, в которой купаемся. Чтобы не боялся смерти, ничего не знал про нее, пока не тронет за плечо... А если короче - мне скучно стало жить человеком, несимпатично, неуютно. И, главное, - стыдно. Но об этом еще придется говорить.

На эту книгу я вышел случайно, - бессистемно бродя по просторам инета. Стал читать. Интересно. Необычно. Грустно. Трогательно. Эта книга – история жизни уличных котов, рассказанная «перебежчиком» - перебежал же он как раз из мира людей в мир кошек. Он живет жизнью кошек, пытается помочь им выжить. А жизнь у уличных котов, ясное дело, несладкая. Холод, собаки, люди, другие коты – выжить не так просто, - «только выдающиеся личности доживают до старости». При этом ясно, что у каждого живого существа – своя судьба. Вот кот Макс – вечный подросток, вот Серый – вожак и задира – восхитительный, как сильный зверь и отвратительный, как сильный же зверь – с бездумной радостью силы отталкивающий более слабого от миски; вот Клаус – «хитрец и дипломат»; вот выпадающий из коллектива Хрюша. Вот Люська – кошечка легкого поведения, вот Алиса – мать котят, лишь немногим из которых повезет превратиться в котов. Все они живут, грызутся между собою, дружат, любятся, - в общем, выживают, как могут. Или не выживают.

При этом автор вполне сознательно отказывается от двух приемов, почти неизменно применяющихся в художественных рассказах о животных. В литературе животные чаще всего или частично-полностью очеловечиваются (все эти волки, тигры и мангусты из «Книги джунглей») или, так или иначе, но жизни их показываются через призму жизни человека («Каштанка»). Здесь - в «Перебежчике» - нет ни того, ни другого. Здесь кошки живут своей жизнью, человек же для них не более чем одно из живых существ, попавшихся на пути. Чаще всего – смертельно опасное. В этом главная необычность концепции данного произведения: жизнь котов в нем показана словно бы глазами кота, который обладает разумом. Полное погружение - насколько это вообще возможно. Отсюда и возможные проблемы с читательским восприятием - потому как читают все же люди. Я, например, признаюсь, - не дочитал до конца. Просто мне показалось, что при таком подходе повествование получается достаточно однообразным – жизни кошек не хватает событийной глубины, которая есть в жизни человека (ну подрались, заняли место в кошачьей иерархии, поели, умерли). Нет, неверно. Событийной глубины в любой жизни хватает, но чтобы ее реально выразить, нужны слова, а мяуканье в данном случае – плохой помощник. Отсюда и литературная необходимость «очеловечивания» животного – события жизни обретают плоть слова. «Илиада» в чем-то тоже однообразна – все эти бесконечные битвы Менелаев с Аяксами не так сильно отличаются от сражений Серых с Хрюшами, но всякий Менелай считает своим долгом не просто ударить своего противника копьем, но сначала толкнуть речь на одну-две страницы. Так сражение превращается в литературу. Хотя «Илиаду» я в свое время тоже не дочитал до конца – по той же причине, что и «Перебежчика». Ну сколько можно метать друг в друга копья, в самом-то деле!

А Дан Маркович идет другим путем – очень сложным и очень странным. Конечно, он тоже использует слова – и все равно это рассказ без слов, ведь слова – это от человека, а рассказчик – не человек. Это не рассказ, это наблюдающий кошачий взгляд: автор и сам говорит – «не стоит накидывать слова на все эти котовские дела...». Для полноты погружения надо бы, чтобы этот взгляд соответствовал всем особенностям кошачьего восприятия, но есть грань, которую человеку не перейти - потому взгляд все же остается человеческим, потому слова все же необходимы. Чтобы понять, как это все получается, вам придется взяться за чтение – лучше не объяснить. В итоге, поставленная мною оценка весьма условна и скорее выражает компромисс между желанием поставить высокую оценку и принципиальным затруднением хоть как-то оценить данное произведение.

А все ж таки любопытно, что существуют и такие книги. И я рад, что наши пути пересеклись.