4.5

«Я не хочу, не могу говорить об этом густом и вязком болоте внутри меня, которое непостижимым образом заставляет человека в расцвете юных лет сидеть перед телевизором во вчерашней одежде, опустив жалюзи, когда за окном светит весеннее солнце».

На книгу Катарины Киери «Никто не спит» я наткнулась совершенно случайно. И очень рада, что, благодаря стечению обстоятельств, я узнала об этом произведении, закинула его на телефон, чтобы когда-нибудь прочитать, и прочла в ту же ночь, не отвлекаясь и не в состоянии бросить и заснуть, хотя глаза слипались нещадно.
Я не могу не назвать эту книгу странной. Хотя не очень понимаю, почему ей хочется дать такое определение, несмотря на то, что ничего особо необычного и поражающего там нет. Просто у неё привкус странности. Что-то такое неясное, но необычное. И это, в принципе, не удивительно: Киери — шведский автор, а я, как ни странно, не встречала ещё ни одной банальной скандинавской книги.
«Никто не спит» повествует о шестнадцатилетнем Элиасе, замкнутом и тоскующем по исчезнувшей маме. Элиас пишет ей письма, которые попросту некуда отправлять. Элиас вспоминает о ней только хорошее. Элиасу сложно жить дальше после случившегося.
На каком-то сайте я подметила, что эта книга находится в категории «Детская литература». Я с этим совсем не согласна. Это, скорее, литература для подростков или и вовсе для взрослых. Для тех, кто хочет, чтобы слякотная, холодная весна перешла в тёплое, яркое лето.
«Никто не спит» может показаться наивным произведением: чересчур добрым и чистым для того, чтобы называться реалистичным. Но в этом, по-моему, прелесть этой книги. В ней нет ничего грязного, нет визгливо-ужасного отчаяния, нет чёрной и вязкой безнадёжности. Зато в ней есть грусть, неуверенность, страх и боль от потери дорогого человека. И всё это, на мой взгляд, написано очень правильно: тоскливо и печально, по-простому, так, что от всего текста неуловимо веет словами: «Не всё кончено, всегда что-то есть впереди».
Эта книга не удивит какими-то неожиданными поворотами сюжета, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать развитие событий. Но так и должно быть: «Никто не спит» и не должно хранить интригу, плодить тайны. Это просто история о жизни, где многое банально, многое глупо и неловко. Где очень сложно отпустить воспоминания и пронзительно-болезненную тоску по человеку, которого уже нет поблизости и не будет. Где ещё сложнее оставить прошлое позади и идти вперёд.
Элиас и его отец, потерянные, будто призраки, которые не хотят, но вынуждены существовать, и безумно ранимые, постепенно будто принимают чёткие очертания, возвращаясь к жизни.
И это происходит не в один момент, а постепенно, из-за кучи мелких событий: из-за занятий по джиу-джитсу, где Элиас встречает девчонку Юлию, из-за одноклассницы, с которой толком не общался, из-за маленькой соседки, с которой неожиданно стал болтать, из-за школьного приятеля, который почему-то бросил Элиаса тогда, когда он ушёл в себя из-за того, что мама бросила его с отцом, из-за пожилой женщины, поселившей в том же доме, где живёт Элиас, которая дала ему послушать арию «Nessun dorma» («Никто не спит»), из-за неожиданно вытащенного из закромов саксофона.
Три года назад, когда ушла мама Элиаса, их жизнь с отцом замерла, из неё исчезло то, что доставляло удовольствие. Отец — немного неловко — пытался всё вернуть к тому, что было. Элиас и вовсе не хотел вылезать из своей тоски, которую преобразовывал в письма маме. Но в конце концов они оба перестают цепляться за старое, за прошлое, за воспоминания и переживания и находят что-то новое, порой неожиданное, но на самом деле очень нужное.