4.5

Когда я в прошлом году перечитал «Героя нашего времени», меня накрыла волна размышлений о власти несбывшегося, той тяжести нереализованных возможностей, что как призрак преследуют всю нашу высокую культуру (и не только культуру).

И вот опять это чувство глупой и нелепой утраты со мной. Литература – это дерево, в котором, как в любом живом организме, все взаимосвязано. В этот раз к «Мику» я пришел через упоминание Ольгой Clickosoftsky поэмы Гумилева в связи с книгой Крапивина.

Это неожиданный (по крайней мере, для меня) Гумилев. Детский Гумилев. Нет, его образность и экзотичность присутствует в поэме, но они как-то сглажены обращением к юному читателю, самим построением сюжета, в котором маленький абиссинец путешествует с сыном французского консула в страну обезьян.

Иванов-Разумник считал, что и манера написания, и завязка сюжета роднят африканскую поэму Гумилева «Мик» с «Мцыри» Лермонтова, и вот вам еще один мостик, связывающий один колоссальный объем несбывшегося с другим. Но речь не просто о стихах и книгах, которые так и не были написаны, я хочу обратить ваше внимание на вполне определенный аспект.

История не предрешена. Возможно, что у нее все же есть своя философия, трудно осознаваемое, но видное на большом протяжении деление на стадии. Но жизнь каждого человека – поле возможностей. И вполне вероятно, что несколько случайностей привели к тому, что мы потеряли еще одного отличного детского писателя. Два, три мелких изменения в ходе событий, и «Мик» был бы столь же привычен, как «Крокодил» или «Кошкин дом», стоял бы на полке в каждом доме, а мы бы с вами обсуждали преимущества иллюстраций к нему Конашевича над иллюстрациями Калиновского (или наоборот). Не сбылось.