4.5

Недостаточное внимание я уделила предыдущему тому «У Германтов», т.к. именно с него началось мое действительно увлеченное чтение этой эпопеи. Я наконец-то влилась. Во-первых, я почему-то стала принимать все, что написано близко к сердцу, а главное соглашаться. Да, так и есть. Во-вторых, забавная штука подсознание, я стала принимать повествователя за одного знакомого мне человека и это сильно прояснила все происходящее в книге.
Вообще, у меня есть подозрение, что этот 4-ый том станет для меня книгой, после которой ничего уже не будет как прежде. Я буквально полчаса назад дочитала книгу и внутри меня все звенит, клокочет. Мне страшно писать отзыв на эту книгу, для меня она слишком глубоко личная. И пока читала, не раз в голове возникала мысль: «Пруст, что ты со мной делаешь?» Поэтому я поделюсь только парой самых ярких впечатлений, которые совсем не похожи друг на друга.

Дальше...

В этом томе, который, как я выяснила из вступительной статьи, был когда-то частью 3-го, а потом разросся во все остальные, особое внимание уделяется «извращенным» отношениям, что, кстати, можно понять уже по названию «Содом и Гоморра». Автор негодует, но все же пытается понять, в чем там суть. И если мужскую сторону он подробно описывает и, в принципе, понимает, то женская – вызывает у него трепет и ужас, скорее всего из-за того отвратительного и неприятного детского воспоминания, когда дочь отреклась от своего отца ради, словами Пруста, порока.
Сложные отношения героя с возлюбленной в итоге приводят его на край пропасти, и ему кажется, что единственный способ уберечь ее от неприятных ему наклонностей – жениться на ней, хотя несколько часов назад он собирался сообщить ей о разрыве. Этим книга и кончается, и меня последние страницы просто ошарашили. Страшная картина мира после Апокалипсиса предстает перед героем. Апокалипсис оказался его личным, а мир продолжает существовать во всей своей непревзойденной прелести и красоте. И он выбирает не смерть, а продление страдания. Вот это решение действительно пугает. И главное – такой способ существовать повторяется на страницах книги из раза в раз, и приводит нас к мысли, что это единственный нормальный способ – Сван и Одетта, Сен-Лу и Рахиль, да в конце концов, де Шарлю и Морель! Любовь – жуткая мука, которая заставляет вас плакать от безысходности, и это несмотря на то, что физически вы обладаете объектом своей страсти, любви – называйте как хотите. Ваши мучения душевные и они куда страшнее средневековых пыток, потому что их нельзя утолить, нельзя успокоить. Это один момент.
Второй момент. В этом томе герой второй раз приезжает в Бальбек и наслаждается там всеми прелестями курортно-светской жизни. Читая на страницах книги о том, какое количество знакомых приходило к нему, чтобы на остановках поезда пожать руку и поздороваться, становилось немного обидно за себя и странно, неужели в современно мире такое было бы возможно. По-моему, планета сильно перенаселилась с того момента. Но, тем не менее, захотелось пообщаться со всеми своими знакомыми, просто поболтать и выпить чаю. Может быть в этом есть что-то предвечное? И эту книгу для меня освещает закатное солнце. Полупустые вагоны, через окна которых бьет через край широкая полоса вечернего, удивительно яркого, но мягкого солнечного света, и в этом наполненном пространстве частички поднявшейся пыли – спокойствие Вечности внутри движущегося по легким изгибам пути вагона поезда.
Наверное, это два основных и наиболее ярких моих впечатления от книги. И мне кажется, понадобится еще много времени, чтобы осознать все то, что открылось мне на этих страницах.