4

В книгу объединены две повести о временах столь же отдалённых во времени, сколь и в пространстве. Наверняка даже географические двоечники хотя бы мельком слышали о мысе Дежнёва. Вот о тех самых временах и местах и идёт в книге речь. Но Прашкевич хитрый и умный сибирский мужик, потому что к Дежнёву он подкрадывается очень медленно и осторожно, практически скрадывая тему. И фамилия этого славного землепроходца и первооткрывателя северо-восточной оконечности Евразии появляется только во второй повести, да и то уже ближе к её середине. Но давайте по-порядку...

Середина XVII столетия от РХ или такая же середина LXXII столетия в старом допетровском летоисчислении, ведущемся от сотворения мира и от прародителя Адама. Россия как держава активно прирастает территориями со стороны восточных евразийских просторов, прирастает посредством пеших и водных маршрутов служивого, вольного и беглого российского люда, прирастает могилами тех, кто устремляется на восход солнца; и при этом всё больше забирает в своём движении на полночь. Разные люди идут в северо-восточные окраины — и государевы люди — служивые казаки, и вольные, и беглые и лихие — Сибирь край новый, откровенно богатый и смертельно опасный. Но смертельная опасность никогда не пугала азартного и авантюрного человека. Хоть с местными князьками воевать ли, договариваться ли, хоть в лютые морозы по тундре идти оленьим аргишем или собачьей упряжкой... А если уж от самого царя всея Руси команда дадена отыскать и имать зверя носорукого мохнатого, да в Москву его препроводить, так тут как хошь, а сполнять надобно...

Первая повесть и посвящена поискам в северных землях якутских живого мамонта — ну, ходили тогда такие слухи, что ходит по той земле редкостный зверь мохнатый да носорукий. А во второй повести мы уже встречаемся с теми же героями, но уже ушедшими восточнее и попавшими в отряд Семёна Дежнёва... Однако все эти приключенческого толка похождения наших героев на самом деле всего лишь являются отличным поводом для того, чтобы талантливый автор смог во всей красе покопаться в тонкостях и реальностях жизни в те странные и порой попросту страшные времена. Покопаться с полным погружением в детали быта и нравов...

Нельзя сказать, чтобы это была стопроцентно достоверная с исторической точки зрения реконструкция событий тех лет и тех мест. Но и полной авторской фантазией назвать описываемое рука не поднимается. Наверное это всё-таки авторские свободные вариации на обозначенную тему, довольно крепко стилизованные под внешний антураж и речевые особенности описываемых времён. Но не противоречащие основной исторической линии, тем более, что в повестях нет-нет да встречаются прямые цитирования письменных документов эпохи — разного рода подмётных писем, челобитных и прошений, и протчего — которые дополняют картинку русской старины и иллюстрируют её, делая художественные образы более плотными и объёмными, более реальными и материальными.

В повестях довольно много приключенчества как такового, однако вставленного не в погоне за привлекательностью или оживляжностью, а токмо потому, что сами события требовали рассказа и разного рода сцен стычек с местными туземными людьми, картин походного быта, путешественных нюансов и прочих изюминок. Всё это совершенно органично слито воедино, и потому собственно говоря и возник в голове вот этот словотермин "реконструкция"... А уж когда возник и стал набирать краски и телесные крепости образ Семёна Дежнёва, да когда сквозь приключенческие детали вылезло кое-что более серьёзное и основополагающее в отношениях государственных мужей российских и разных малых народов и народцев, так и вовсе приключенчество слилось с исторической достоверностью...

С удовольствием прочитал, с интересом буду читать Прашкевича и дальше (благо в загашнике имеется).