2

Имя Александра имеет для меня особенное значение уже давно. Солнцем, взошедшим над миром и осветившим его, победивший мрак и снова якобы туда ушедший, Александр покорил меня ещё в моём детстве.

Я не читала жизнеописаний и огромного количества научных работ, написанных сухим и скучным языком, но когда за дело взялся Морис Дрюон, автор так полюбившихся мне "Дневников Зевса" и "Проклятых королей" я не могла устоять. И ждало меня разочарование.

Как я уже успела заметить, М. Дрюон выбирает для своих произведений личностей сильных с достаточно высокой самооценкой, и даже отождествляет себя с этим самым до жути самоуверенным героем. Как удивительно было путешествие, предпринятое мною в Древнюю Грецию под покровительством Зевса и Мориса Дрюона в одном лице, начинавшееся такими словами:

Я, Зевс, долго спал. Но вот какой-то шум в облаках, вероятно порожденный вашими людскими затеями, разбудил меня. Глаза мои открылись, и я взглянул на Землю, но увидел там мало нового.

Дерзость автора, поставившего себя на место главного олимпийца и осмелившегося предположить его ход мыслей, вложить свои мысли в его уста, удивляет и сбивает с толку, но как это приятно- узнать всю правду о том, что ты читала в детстве из уст самого громовержца, открывающего перед тобой свою душу.

Другое дело "Александр Македонский, или роман о боге", где вся история ведётся от лица придворного жреца- мага- провидца( (и кого-то там ещё, наверно) Аристандра из города Телмес. И этот самый Аристандр заявляет с уму непостижимой самооценкой, что именно он направляет Александра, сына Амона. Именно он ведёт его от свершения к свершению.

Я- Аристандр из Тельмесса. Это моя стелла. Я лучший из лучших, мурейший из мудрейших, образованнейший из образованных. Боги избрали меня за способность к познанию и отметили своим светом. С детства я чувствовал в себе силы и готовность к исключительным деяниям.

Или так:

Каждое утро на восходе солнца я приходил сюда свершать обряд жертвоприношения и падал ниц перед двойником того, кого знал я ещё до его зачатия, чьим появлением на свет я управлял и чью судьбу вершил.

От такой самонадеянности жреца и запланированности всех свершений Александра мне аж стало не по себе. Для меня просто очевидно, что автор вложил в уста Аристандра свои амбиции и свои желания. Выбирал бы уж лучше Александра- такую заносчивость один раз с Зевсом простили, простили бы и ещё.

Помимо этого, стиль произведения просто скучен и отвратителен- если бы не повествование от лица жреца было бы похоже на учебник истории. Событие следовало за событием, а между событиями не хватало описаний и мыслей автора. Казалось, что он просто забыл вернуться к пробелам в черновике... Где те тонкие и удивляющие своей оригинальностью мысли Мориса Дрюона? Где тот необычный и лёгкий стиль, из-за которого мне так полюбился этот писатель? Где то, к чему хочется возвращаться снова и снова, спустя годы? Ничего такого.

Про перевод я вообще молчу. Слова адъютант вместо доверенного офицера, секретарь вместо писарь, духи вместо каких-нибудь благовонных мазей и масел, солидарность Александра с солдатами не сделали особого плюса атмосфере книги. А вот это просто шедевр:

...а под подушкой у него лежал его вечный спутник в походах- томик Гомера.

Томик? Томик??? Похоже на какую-то ванильную цитату, в которой Александр вместе с этим самым томиком взбирается на подоконник, укутывается пледом, пьёт горячий чай и плачет, глядя на дождь.

Или дело не в переводе, а в оригинале? Кто знает?..

В общем, не зацепило, не поразило, не запомнилось. Встречались интересные мысли, которые отмечались карандашиком, но этого мало на целую книгу, которая оказалась такой суховато- скучноватой.