5

Да, был такой удивительный год, был такой кусочек истории, был такой момент в литературе, жизни, судьбе, когда три великих поэта, три удивительных человека, писали друг другу письма.

Порывистая, пронзительная, упрямая и необыкновенно умная Марина:

Я бы не могла с тобой жить не из-за непонимания, а из-за понимания. Страдать от чужой правоты, которая одновременно и своя, страдать от правоты — этого унижения я бы не вынесла.
ЦВЕТАЕВА — Б. Л. ПАСТЕРНАКУ
10-го июля 1926 г., суббота

Классически и довольно строго мыслящий, быстро учащийся на собственных ошибках, более рассудительный, чем Марина, но не чуждый ничему человеческому ни в жизни, ни в искусстве Пастернак:

Сестра моя жизнь была посвящена женщине. Стихия объективности неслась к ней нездоровой, бессонной, умопомрачительной любовью. Она вышла за другого. Вьюном можно бы продолжить: впоследствии я тоже женился на другой. Но я говорю с тобой. Ты знаешь, что жизнь, какая бы она ни была, всегда благороднее и выше таких либреттных формулировок.
Б. Л. ПАСТЕРНАК — ЦВЕТАЕВОЙ
<Москва>, 25.III. <19>26

И тот, на кого они оба молились, поэт от бога, как впрочем и они сами, учитель, образец, Рильке:

Великий обожаемый поэт!
Я не знаю, где окончилось бы это письмо и чем бы оно отличалось от жизни, позволь я заговорить в полный голос чувствам любви, удивления и признательности, которые испытываю вот уже двадцать лет.
Я обязан Вам основными чертами моего характера, всем складом духовной жизни. Они созданы Вами.
Б. Л. ПАСТЕРНАК — РИЛЬКЕ
12 апреля 1926, Москва

О жизни, о любви, о дружбе, о поэзии, о России, об истории....

А как же здорово они умели формулировать, создавая даже в письмах тексты близкие к совершенству, тексты, которые и сегодня читать интересно и больно одновременно.

У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нем и не бываю.
ЦВЕТАЕВА — Б. Л. ПАСТЕРНАКУ
St. Gilles, 21-го июня 1926 г.

Они писали о поэзии и поэзией были и остаются их письма:

Я четвертый вечер сую в пальто кусок мглисто-слякотной, дымно-туманной ночной Праги, с мостом то вдали, то вдруг с тобой, перед самыми глазами, качу к кому-нибудь, подвернувшемуся в деловой очереди или в памяти, и прерывающимся голосом посвящаю их в ту бездну ранящей лирики, Микельанджеловской раскидистости и Толстовской глухоты, которая называется Поэмой Конца.
Б. Л. ПАСТЕРНАК — ЦВЕТАЕВОЙ
<Москва>, 25.III. <19>26

Я говорила, что меня восхищают параллели и повторения в последнее время? Ну да, говорила, раз десять уже наверное.
Но только вот как можно не восхищаться, когда вот название любимой книги любимого Мамардашвили Психологическая топология пути. Лекции о Прусте. , а вот цитата из письмы Марины Рильке:

Топография души — вот, что ты такое.

ЦВЕТАЕВА — РИЛЬКЕ
Сен Жиль-сюр-Ви.
12 мая 1926