4

Когда десять лет назад Умберто Эко объявил, что «Таинственное пламя царицы Лоаны» станет его последним романом, и вообще в таком возрасте ему положено не книжки писать, а играть в гольф да читать утренние газеты на террасах, все удивились (и не удивились, когда несколькими годами позже Умберто нарушил обещания и написал-таки «Пражское кладбище»). Однако, по прочтении «Пламени» удивление уходит.

Завязка сюжета известна более или менее всем: вследствие инсульта пожилой букинист теряет память, но не всю. Он прекрасно помнит всё кроме самого важного и личного: жены, детей, внуков, родителей, близких друзей. Помнит биографию Наполеона, но не свою, знает, как провёл детство Том Сойер – но не он сам. Чтобы попытаться если не вспомнить, то воссоздать своё детство, он отправляется в отчий дом и там совершает увлекательное путешествие по миру ребёнка, растущего при Муссолини, через самые важные элементы культурного багажа: дешёвые романы, дурацкие комиксы, глупые песенки на пыльных пластинках. (Пересказ дальнейших событий чреват чудовищными спойлерами, потому опустим их.)

В этом, пожалуй, заключается главный вызов Эко читателям, мнящим себя носителями высокого художественного вкуса: пускай слог дантовской комедии выше, а сюжетное мастерство Шекспира сильнее талантов создателей бульварного чтива, они в нашей жизни занимают не большее место, чем «детские» вещи, по мнению снобов, не достойные внимания. Потому что то, что мы читаем в самом нежном возрасте, и формирует нашу личность, наше чувство прекрасного, наши вкусы.

Эко знает: пускай Микки-Маус и нелепый Флэш Гордон не сравнятся с Гамлетом и героями Мелвилла, но без первых в нашей жизни не было бы последних. И если последние штрихи к нашему постижению мира наносят мастера, то основам мы учимся у тех, кто попадётся под руку, и «те, кто попался»,что уж греха таить, влияют на нас порой сильнее.

Почему же неудивительно, что Эко намеревался завершить свою карьеру писателя именно этим романом? Возможно… нет, даже не так: очевидно, что это не лучший роман мастера. Он, при всей стройности структуры, рыхловат, да и отсылает то тут, то там к предыдущим работам Умберто – причём как художественным, так и не. Впрочем, последнее не обязательно называть вторичностью, и в этом всё дело. Кажется, что так или иначе всю свою писательскую и публицистическую карьеру Эко собирал материал именно для этой книги, а собрав, понял, что единственный способ собрать его в единое художественное целое – это вот такой скачущий, непредсказуемо-монотонный нарратив, в котором воспоминания переплетаются с фантазией, и принципиальной разницы между ними нет. Какая разница, была ли на свете девушка, в которую был влюблён герой, или он её выдумал? Никакой – если любовь была настоящей.