4 Пошлость либерализма

К сожалению, незаслуженно малоизвестный роман “Николай Негорев” (как и сам автор) получился очень сложным, многогранным.
Отношение к нему менялось в процессе чтения, и если первая часть - детство - шло со скрипом, язык казался простым, скудным, вторая часть местами конкретно раздражала, но и радовала шутками, интересными мыслями, третья - студенческие и взрослые годы уже влюбили в себя.

Сюжета как такого нет, это просто история взросления и жизни помещиков разного уровня жизни во времена, когда уже декабристы давно отбыли свои сроки в ссылках, на царей больше не молились, а хотели их убить, в воздухе пахло революцией, до которой ещё оставалось более 50 лет. Роман начинается с поступления главного героиня Николая и его брата Андрея в кадетский корпус во время Крымской войны, переживают смерть Императора Николая Первого, застают ещё юными и дерзкими выход манифеста об отмене крепостного права.
Времена сложные, нравы меняются, как и порядки в обществе:

Известие об отмене розог всех очень смутило. В самом деле, что-то будет? Как-то не верилось даже, что начальство решится на такую смелую реформу, как уничтожение розги, и в голову лезли разные нелепые предположения относительно того, что мы будем делать в отсутствие спасительного регулятора. Во всех трепетала, неясная мысль, что должно произойти что-то чрезвычайно необыкновенное, что-нибудь вроде громадного скандала. Не начать ли бить стекла? Нет больше розог, нет больше преграды, и бурный поток хлынет и потопит все. Но ничего не хлынуло, ничто не было потоплено и разрушено.

Герои взрослеют, учатся жизни, меняются их взгляды на жизнь, они любят, ненавидят, при этом живут друг с другом будто пауки в банке: то ненавидят друг друга, то любят, то поддерживают, то предают. Ветер жизни раскидывает их: кто-то сходит с ума, кто-то попадает на каторгу, кто-то становится королем мира, кто-то попадает в публичный дом, кто-то выходит замуж за нелюбимого человека, кто-то спасается бегством за границу. Несмотря на то, что в романе только-только приняли отмену крепостного права, можно сказать, что он крайне современен и своевременен.
Герои играют и становятся нигилистами, циниками, они ищут себя в политическом строе общества, кто-то становится консерватором, кто-то либералом, кто-то так и мечется между этими направлениями.

Женщины получили свободу, они могу учиться, могут работать, они тоже теперь ищут своё место в обществе, отличное от роли жены и матери.

— Она очень странно смотрит на это. Даже смешно! Я, говорит, не женщина, а человек, и у меня нет брачных инстинктов. Одним словом, она, если и полюбит, то никогда не признается из гордости. Кстати, отчего ты не ходишь к ней? Она постоянно меня спрашивает о тебе. Признайся, ты тоже любишь ее?
— Если б я и любил, мне все-таки нет надобности таскаться к ней для созерцания ее прелестей. Пусть она придет, если хочет.

Любовь? в романе нет любви, есть обожание, раболепство, безответная любовь, либо разумная, лишенная чувств.

— Я — твоя раба, — прошептала она. — Чем ты больше деспот надо мной, тем лучше. Я хотела бы, чтоб ты бил меня, топтал, рвал… Делай со мной, что хочешь.

У нас ежедневно бывали Новицкий и Малинин; последний, в первый же визит по приезде Лизы, объявил мне, что он в нее влюблен.
-От сна и от еды отбило, - известил он меня через несколько времени.
Я шутя посоветовал ему принять слабительного, и он пришел в такое негодование, которое было вовсе не свойственно его кроткой душе. Любовь делает чудеса.
-Ты не понимаешь чувств!.. Циник. Слабительное!- разазартился Малинин.
Вообще по всему было заметно, что его существование отравлено не на шутку. Приходя к нам, он по большей части молча садился в угол и, предаваясь тоскливым мечтам, сопел носом, как влюбленный купидон.

Главный герой же никого не любит, он холодно воспринимает смерть отца, тётки, своей невесты, ему плевать, что одна из его “любимых”, на которой он мог жениться, попадает в бордель, ему наплевать на друзей, родных. Зато он прекрасный приспособленец, способный понять, как надо действовать, как вертеться. Он одновременно и добр, и при этом ему всё-равно. В его доме живёт множество людей, он вроде всех поддерживает, но при этом в нём отсутствует участие, желание выслушать, эмоциональность. Ему наплевать на общество, на крестьян, в отличие от его брата и друга, которые остро приняли убийственный для русского народа манифест, которые стремятся изменить мир.

В романе прекрасный юмор, тонкий и острый, яркие определения. Порой было настоящим удовольствием его читать, хотя и первую часть хотелось бросить, пролистать, а вот потом началось настоящее удовольствие.

Андрей вытащил тоненькую тетрадку и подал мне ее. Там было довольно много стихотворений, помещенных по порядку, под разными рубриками: «оды божественные», «оды торжественные», «размышления», «элегии» и проч. Все это кончалось эпиграммами. Тетрадка, очевидно, побывала в руках Оверина, так как на многих страницах встречались его поправки; даже одна рубрика «оды торжественные» была переделана им в «оды глупые», что, впрочем, вероятно, не понравилось брату: он захерил «оды глупые» и опять написал: «оды торжественные».

К сожалению, сам автор умер рано, трагично, от болезней, вызванных алкоголизмом, нищетой, безденежьем. История для того времени обычна.

После этого я уже никогда не видал Ивана Капитоныча; другие встречали его на улицах, около кабаков, бесчувственно пьяным, оборванным, с разбитым лицом. Так и погиб он где-нибудь смертью всех русских гениев: или от побоев на пороге кабака, или в больнице от белой горячки.