3.5

Сложная книга. Во-первых, она слишком нравоучительна. Отдельные главы выглядят как настоящая проповедь, а это совсем не то, что хотелось бы от книги даже с упоминанием священника в названии. Большая часть речей священника меня не тронула, но не могу не отметить его слова о преступлениях и наказаниях. Они были интересные, потому что в этой части Голдсмит транслировал весьма привлекательный гуманный подход, неочевидный для своего времени.

В процессе чтения удивлялась, как Голдсмиту так хорошо удается сформулировать эти наставления и поучения, а потом из его биографии узнала, что он был ребенком священника. Если жизнь его семьи была похожа на описанную в романе, то понятно, что оставить свой след такие обстоятельства не могут. Но тут же возникает другой удивительный момент: как при происхождении из такой потенциально высоконравственной семьи автор смог половину жизни провести в долгах и даже доход от продажи этого романа потратить на покрытие таких долгов (причем по воспоминаниям, в то время, когда хозяйка жилья требовала от него денег за квартиру, он топил свои проблемы в мадере). Впрочем, даже в самом романе есть пример неудачно упавшего далеко от яблони яблока.

Во-вторых, слепая вера в человечество и счастливый конец – это определенно не мое. Понятно, что в 18 веке удобнее было верить в светлое и доброе (хотя бы в качестве отвлечения от серой, бедной и злой реальности), но сопровождающая эти процессы наивность подвергает меня моральным страданиям, пусть даже речь только о чтении. Мотивация главного героя и поведение членов его семьи для меня непостижимы, причем по причине не столько невозможности, сколько нежелания их понимать-принимать. И снова факт для удивления: невероятная популярность этой книги в относительно недалекие после ее публикации времена, несмотря на очевидно неправдоподобный счастливый финал истории (там даже одна барышня перестала быть мертвой, непростительный поворот). Вот это действительно сложно признать.